Я ПООЩРЯЮ БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС, ПОТОМУ ЧТО Я ХОРОШИЙ ДЯДЯ ©
Название: Waiting for you to come back
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Направленность:слэш почти джен
Фандом: Teen Wolf
Жанр: angst, romance, AU
Рейтинг: G
Размер: ~2 500 слов
Персонажи: Крис Арджент, Питер Хэйл
Предупреждения: AU (Крис одинок, и он остался в Бикон Хиллз; также могут быть сбои относительно сроков комы Питера).
От автора: спасибо mangobango2 за клип, который ещё больше подтолкнул меня в сторону этой идеи и слегка скорректировал её.
- Привет, - говорит Крис за неимением других умных идей, как поздороваться с человеком в коме.- Привет, - говорит Крис за неимением других умных идей, как поздороваться с человеком в коме.
Он никогда не любил больницы. Там на него всегда накатывало это неуютное ощущение, хотелось скорее закончить свои дела и уйти, выскочить на улицу, где всё не такое… искусственное, что ли. Не такое идеально отстиранное, выглаженное, прилизанное.
Он чувствует себя идиотом, но врачи говорят, что люди в коме способны слышать и воспринимать то, что ты говоришь, просто не могут дать ответ, поэтому сейчас Крис здесь. В до абсурдного чистой палате. Все вещи стоят на своих местах. Окно приоткрыто, и платок, призывно торчащий из пачки, зачем-то поставленной на тумбочку у кровати, слегка колышется от ветра. Всё такое стерильное, аккуратное и бездушное. Если бы Крис впал в кому, он бы не захотел лежать в таком месте.
- Я… пришёл проведать тебя.
Слова неловко вываливаются изо рта и шмякаются на пол с поразительно громким в этом царстве тишины звуком. Именно так Крис представляет себе всё это, проговаривая очевидное. Слова неуместной лужей расползаются под ногами и касаются ножек стула, который он подвинул к кровати, где лежит Питер. Чтобы сесть, разумеется. Стоя он чувствовал бы себя ещё более неловко и ещё больше хотел бы уйти. Но ему надо, просто надо быть здесь. Потому что у Питера больше никого не осталось. Вся его семья сгорела, а та часть, что выжила (племянник и племянница), уехала из Бикон Хиллз, едва закончив школу.
Крис тоже остался один. Кейт заявила, что её бесит этот город, и, спешно побросав вещи в сумку, поймав первую же машину, укатила, даже толком не попрощавшись. Крис предпочитает считать, что у Арджентов просто в крови это дурацкое кочевничество. А он – подкидыш. Потому что хочет осесть. Необязательно с семьёй, просто остаться в одном месте. Знать людей, которые живут рядом, в лицо. Не собирать вещи меньше чем через год, послушно кивая на отцовское “Это суровая необходимость”. У него всегда создавалось ощущение, будто за ними кто-то гонится, и они должны прятаться по разным городам, штатам, странам, заметать за собой следы. Но всё это ерунда, конечно. Такое бывает только в кино у семей с тёмным прошлым. А они просто продают оружие правоохранительным органам. Ну и иногда на оборотней охотятся. Но это совсем другая история, к делу не относящаяся.
- Знаешь, ты… всё ещё прекрасно выглядишь, - выдавливает из себя Крис спустя несколько минут молчания, в которые разглядывал забинтованное лицо Питера. Если бы тот был в сознании, он бы сморщил нос и сказал, что у лжи очень неприятный запах, поэтому лучше бы Крису перестать врать ему столь беззастенчиво и очевидно. И заодно указал бы на участившееся сердцебиение. Пару раз он уже так делал. Проклятые оборотни с их обострившимся восприятием. Крис готов отдать душу Дьяволу, лишь бы Питер снова сказал это сейчас. С этой своей непередаваемой саркастичной интонацией. Где тут ближайший перекрёсток?..
- Я знаю, ты слышишь меня, у тебя же чёртов суперслух, - Крис хватает Питера за руку и сжимает. – Не можешь не слышать. Поэтому слушай внимательно: я жду тебя здесь. Я по-прежнему есть у тебя, и мы сможем справиться со всем вместе. Только вернись, слышишь? Возвращайся, потому что я…
Он на мгновение запинается, не решаясь произнести это звучащее так сопливо “Не могу без тебя”.
- …мне уже тебя не хватает. Ты бы сказал, что это эгоистично с моей стороны, ты вообще всегда любил уличать меня в эгоизме. Но мне плевать. Потому что я хочу, чтобы ты очнулся. Потому что… кома, Питер, серьёзно? Ты бы так не поступил. Я жду тебя.
Крис порывисто встаёт со стула и почти выбегает из палаты, потому что больше не может слышать тишину в ответ.
- Привет, - говорит Крис, и короткое слово горечью оседает на языке.
Он закрывает дверь, потому что считает эти моменты, эти встречи интимными, и не хочет, чтобы кто-то (медсёстры, пациенты, посетители, кто угодно, в общем-то) видел их.
- Прости, что я тогда сорвался. Это… немного тяжело. Я… не был готов к таким новостям, не был готов увидеть тебя… таким. Ну ты понимаешь.
Крис виновато трёт шею и усаживается на знакомый стул, подтянутый к кровати.
- Мы с отцом немного повздорили, - он криво усмехается. – Ну, то есть, что считать за “немного”. Он сказал, что мне давно пора обзавестись семьёй и продолжить славный род Арджентов, раз уж Кейт – такая ветреная сука. Он, конечно, не так сказал. У неё вообще вся жизнь впереди, она же младшенькая.
Питер равнодушно смотрит в потолок тем глазом, который не прикрыт бинтом. Крис сглатывает и велит себе продолжать. Он слышит. Он выйдет из комы и будет знать, что произошло в жизни его друга. Недо-друга. Недо-парня. Недо-кого-то, кто испытывал к нему чувства, но не решился на что-то большее, а потом случился пожар. Всё как в жизни прям. Как у настоящих людей.
- А я ответил, что ему давно пора перестать помыкать мной и расписывать жизнь по секундам. Пусть расписывает свою. Да-да, ты в точку, ни разу не встречаясь с ним, назвал его деспотичным безумцем. На людях он, конечно, другой, но когда создаётся иллюзия интимности беседы, например, как в телефонном разговоре, он полностью меняется и вываливает на тебя всё дерьмо, которое заботливо приберёг для подходящего случая.
У Криса вообще какое-то бешеное семейство, но он списывает это на теневую сторону их жизни. Чтобы верить в сверхъестественное, надо быть хоть немного ненормальным. Что ж поделать, если и у отца, и у Кейт, и даже у матери временами своё определение слова “немного”, отличное от общепринятого.
- Короче, он разразился гневной тирадой, суть которой сводилась к простому “Ты мне больше не сын”. Поскольку я от него не завишу, и меня давно перестало волновать его мнение по какому-либо поводу, я не особо расстроился, сам понимаешь, - он взъерошивает волосы и снова выдавливает из себя усмешку. Разговор был непростой, но теперь он чувствует себя лучше. Во время поездки успел немного отойти, да и с Питером намного спокойнее. Он и сам не знает, почему. Как Питер умудряется дарить ему это, будучи в коме, остаётся для него загадкой, которую он не хочет разгадывать.
- Так что я теперь как бы изгой в семье. Наверное, - задумчиво тянет Крис. – Думаю, ты похвалил бы меня с освобождением от тяжких оков ответственности перед семьёй. И, возможно, мы отметили бы это в баре. Я был бы рад сейчас промочить горло.
Питер любил виски. То ли в шутку, то ли всерьёз говорил, что это напиток настоящих мужчин. Крис смеялся и не спорил, потому что разделял его вкусы в выпивке.
- Дженнифер, твоя сиделка, сказала, что скоро они снимут бинты насовсем. Твои ожоги заживают, Питер, - он улыбается чуть вымученно, тишина снова начинает давить на уши, и хочется заполнить звуками каждую секунду. Чтобы не думать о том, что Питер не отвечает. Слышит, но никак не реагирует. Не моргает, не шевелит пальцами, не дёргает углом губ. – И хоть ты наверняка не чувствуешь боли после бегства в глубины собственного сознания, я рад, что они больше не доставят тебе неприятностей.
Крис, совершенно не религиозный человек, благодарит бога, что в палате нет тикающих часов. Этот звук свёл бы его с ума. Заставил отсчитывать невольно каждое мгновение, в которое Питер как будто бы мёртв. Совершенно непохожий на себя, невероятно спокойный, апатичный, он лежит на кровати и невидящим взглядом созерцает потолок. Возможно, в его собственном мире на этом потолке яркие краски или свисающий телевизор, по которому показывают что-то занимательное.
- Возвращайся, ладно? Нам есть, что отметить, - вздыхает Крис и спустя мгновение добавляет тихо: - Я скучаю.
Уходя, он оставляет дверь закрытой.
- Привет, - говорит Крис и мотает головой, отфыркиваясь от капель воды, стекающих с волос и попадающих на глаза, на нос, скатывающихся на подбородок, падающих за шиворот и заставляющих мурашки пробежать по спине. – Ты всегда говорил, что у меня плохо с чутьём, а я всегда с тобой спорил, потому что у меня отличное чутьё, ведь я же охотник. Не было бы у меня чутья…Но сейчас я готов с тобой согласиться.
Он благодарит подошедшую Дженнифер за белое пушистое полотенце и яростно вытирает волосы. Сиделка сообщает, что сейчас включит обогреватель, щёлкает парой кнопок на маленькой панели в стене и удаляется. Крис закрывает за ней дверь, позволяя себе эту маленькую прихоть, привычно подтаскивает стул и плюхается туда, переводя дыхание.
- Сегодня я решил прогуляться до больницы без машины, и вот посмотри на меня…
Питер, конечно, не смотрит. На этот раз глаза у него вообще закрыты, и создаётся обманчивое впечатление, будто он просто спит. Будто через пару часов он проснётся как ни в чём не бывало, и они смогут нормально поговорить. Смогут хотя бы прогуляться по коридору вместе, посидеть на диване в уголке, обставленном растениями, призванными украшать интерьер и поглощать углекислый газ.
- …вымок до нитки. Такой сильный дождь. Возьму себе за правило смотреть прогноз погоды перед выходом из дома. А то ещё заболею. Это ведь только вы, оборотни, не болеете такими скучными вещами, как простуда. А мне с насморком дома валяться совсем не в радость.
Крис с интересом отмечает для себя, что сейчас уже почти не чувствует стеснения и того волнения, которые испытывал в первые визиты. Да, без Питера всё ещё тяжело. Да и с таким Питером не то чтобы просто. Но тишина уже не настолько напрягает и почти кажется уютной. Он может вынести её.
Какое-то время он просто смотрит на Питера. Бинты ему действительно сняли, и теперь обожжённая половина лица ничем не скрыта. Это выглядит не так уж и уродливо, как он ожидал, и с этим можно смириться. Во всяком случае, со временем привыкнуть. А пессимистичный голос в голове Криса говорит, что для привыкания времени будет предостаточно. Что за это время он ещё успеет потерять всякую надежду на то, что Питер вообще придёт в себя. Крис старается не слушать этот голос. Старается изо всех сил, отвлекаясь, переводя взгляд на предметы в палате, по-прежнему остававшиеся на своих местах. Да и кому бы пришло в голову делать здесь перестановку?
- Знаешь, в следующий раз я принесу что-нибудь почитать, - говорит он. – Кажется, ты любил “Фауста”, да? Я поеду на машине, обещаю. И, даже если будет сильный дождь, книга не намокнет. Звучит, как отличный план, а?
Крис треплет Питера по плечу, кивая, естественно, больше самому себе, чем ему.
Он уходит за кофе, извиняясь: “Я сейчас приду, подожди меня, ладно?” – как будто Питер действительно может очнуться за те жалкие пару минут, в которые он бредёт до автомата и обратно. В этот момент он слышит в голове отцовское “Давно пора перестать верить в чудеса, Кристофер”, сказанное таким пренебрежительным тоном, словно сам Джерард никогда не был ребёнком. Помимо него, кстати, его больше никто и никогда не звал Кристофером. Даже учителя в школе и профессора в университете, которым всегда прощалась фамильярность.
Питер предсказуемо ничего не отвечает на предложение кофе (Крис предлагает это больше в качестве самоиронии) и по-прежнему никак не реагирует. Крис уверяет себя, что к этому тоже можно привыкнуть. Примерно так же, как и ожогам на пол-лица.
Он благодарит Дженнифер снова, на этот раз за включённый обогреватель, отдаёт полотенце и желает ей удачного дня. Каждый шаг от палаты Питера даётся с таким трудом, словно он отрывает от сердца что-то дорогое.
“Я ведь ещё вернусь сюда, мне надо ему почитать”, напоминает он себе, стараясь успокоиться.
Однажды для разнообразия Крис говорит “Здравствуй”, тепло и чуть устало, но оно звучит как-то неправильно, чересчур официально, с оттенком какой-то дистанции между ними, поэтому тут же исправляется и, чувствуя себя дураком, произносит привычное “Привет”. Если (то есть, не “если”, а “когда”, конечно же) Питер очнётся, он, наверное, удушит его за это. И правда, кому бы понравилось слушать одно и то же?
Крис исправно читает “Фауста”, а когда он заканчивается, приносит Шекспира. Потом Байрона. Затем какую-то фантастику. Следом - фэнтези. А под конец и вовсе второсортные детективные истории. Питер, впрочем, не жалуется, как не стал бы жаловаться любой находящийся в коме, и не комментирует язвительно особенно глупые куски чужого творчества. Так что Крис комментирует сам и с каждым днём, проведённым с Питером, учится говорить за двоих. Кто бы мог подумать. Раньше его никак нельзя было назвать любителем почесать языком.
Крис позволяет себе ничего не дарить Питеру, но исправно приходит к нему в праздники, потому что одиночество, которое так явственно ощущается в пустом доме, сводит его с ума. Это одиночество, от которого никуда не убежать, нигде не скрыться. Ведь единственный человек, который ему нужен, не может составить ему компанию.
К концу второго года Крис теряет надежду и решает больше не навещать Питера. Но не выдерживает, приезжает через неделю после принятого решения и кричит, обвиняет Питера в том, что он просто лентяй, что он и не старается выбраться, что он хочет остаться там, в своём выдуманном мире, где тепло и хорошо. Он бьёт его по лицу, рычит:
- Я, наверное, больше не нужен тебе, раз ты решил не возвращаться. Все твои чувства были игрой, ты умело водил меня за нос, да и только!
Дженнифер зовёт медбратьев, и те держат его, пока он не перестаёт бесноваться и не обмякает, не оседает на пол. Он закрывает лицо руками и бесконечно раскаивается, просит прощения, объясняет, что ужасно устал и это очень тяжело для него. Сиделка поджимает губы, но говорит, что ему можно и не вкалывать успокоительное принудительно.
В середине третьего года Питер шевелит указательным пальцем на просьбу подать знак, что он слышит Криса, и это вновь рождает в нём надежду. Последующие несколько месяцев, впрочем, проходят без улучшений, и Дженнифер утешает его, что уже есть прогресс, и ему надо радоваться. Крис рад, он ужасно рад, но вместе с надеждой в нём поселяется ещё и нетерпение, усмиряемое лишь временем.
Проходит ещё долгих три с половиной года, в которые он навещает Питера каждый месяц, по установленной привычке. Три с половиной года, в которые сезоны послушно сменяют друг друга, всё это тянется бесконечной вереницей, Крис периодически забывает есть, пить, спать, дышать, жить. В которые он теряет надежду и обретает её вновь. Если бы Питер, очнувшись, попросил его рассказать об этом времени, Крис, наверное, не смог бы. Он, естественно, не обзавёлся никакой семьёй. Он продолжал зарабатывать на поставках оружия для правоохранительных органов. Он слонялся по дому, напивался на Рождество, иногда даже ходил на фильмы. Исключительно для того, чтобы поведать потом о них Питеру. Чтобы сообщить, как он скучал по совместному просмотру какого-нибудь очередного боевика или ужастика. Он согласился бы даже на романтическую комедию, если бы Питер очнулся.
Проходит ещё долгих три с половиной года, и Крис уже не надеется на то, что этот визит будет чем-то отличаться от предыдущих.
Но он тут же понимает, что ошибся, потому что видит… Питера. В смысле, он всегда видит Питера, когда заходит в палату, но не таким. Не стоящим на своих двух ногах, не переодевающимся из больничного халата в рубашку, не… живым.
- Привет, - выдыхает он скорее по привычке, нежели из реального желания поздороваться: он для этого слишком шокирован.
Питер оборачивается, окидывает его оценивающим взглядом и говорит:
- “Привет”? И это всё, что ты можешь мне сказать, Арджент? Где фанфары, шампанское, лимузин под окном? Только “Привет”, и всё? Должен заметить, твой тезаурус по-прежнему довольно беден. До сих пор интересно, кто у тебя был учителем английского. Хотел бы пожелать этому человеку счастья в жизни, коль мозгов не досталось.
И он говорит так много и так привычно, что Крис не может удержать расползающуюся по губам улыбку. Все слова внезапно вылетают из головы, и он не знает, что сказать, только выдыхает такое родное:
- Питер…
Он закрывает за собой дверь и подходит ближе, помогая Питеру с непослушными, выскальзывающими из пальцев пуговицами.
Тот кладёт свои руки на его, чуть сжимает и бормочет будто бы смущённо:
- Я тоже скучал, Арджент.
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Направленность:
Фандом: Teen Wolf
Жанр: angst, romance, AU
Рейтинг: G
Размер: ~2 500 слов
Персонажи: Крис Арджент, Питер Хэйл
Предупреждения: AU (Крис одинок, и он остался в Бикон Хиллз; также могут быть сбои относительно сроков комы Питера).
От автора: спасибо mangobango2 за клип, который ещё больше подтолкнул меня в сторону этой идеи и слегка скорректировал её.
- Привет, - говорит Крис за неимением других умных идей, как поздороваться с человеком в коме.- Привет, - говорит Крис за неимением других умных идей, как поздороваться с человеком в коме.
Он никогда не любил больницы. Там на него всегда накатывало это неуютное ощущение, хотелось скорее закончить свои дела и уйти, выскочить на улицу, где всё не такое… искусственное, что ли. Не такое идеально отстиранное, выглаженное, прилизанное.
Он чувствует себя идиотом, но врачи говорят, что люди в коме способны слышать и воспринимать то, что ты говоришь, просто не могут дать ответ, поэтому сейчас Крис здесь. В до абсурдного чистой палате. Все вещи стоят на своих местах. Окно приоткрыто, и платок, призывно торчащий из пачки, зачем-то поставленной на тумбочку у кровати, слегка колышется от ветра. Всё такое стерильное, аккуратное и бездушное. Если бы Крис впал в кому, он бы не захотел лежать в таком месте.
- Я… пришёл проведать тебя.
Слова неловко вываливаются изо рта и шмякаются на пол с поразительно громким в этом царстве тишины звуком. Именно так Крис представляет себе всё это, проговаривая очевидное. Слова неуместной лужей расползаются под ногами и касаются ножек стула, который он подвинул к кровати, где лежит Питер. Чтобы сесть, разумеется. Стоя он чувствовал бы себя ещё более неловко и ещё больше хотел бы уйти. Но ему надо, просто надо быть здесь. Потому что у Питера больше никого не осталось. Вся его семья сгорела, а та часть, что выжила (племянник и племянница), уехала из Бикон Хиллз, едва закончив школу.
Крис тоже остался один. Кейт заявила, что её бесит этот город, и, спешно побросав вещи в сумку, поймав первую же машину, укатила, даже толком не попрощавшись. Крис предпочитает считать, что у Арджентов просто в крови это дурацкое кочевничество. А он – подкидыш. Потому что хочет осесть. Необязательно с семьёй, просто остаться в одном месте. Знать людей, которые живут рядом, в лицо. Не собирать вещи меньше чем через год, послушно кивая на отцовское “Это суровая необходимость”. У него всегда создавалось ощущение, будто за ними кто-то гонится, и они должны прятаться по разным городам, штатам, странам, заметать за собой следы. Но всё это ерунда, конечно. Такое бывает только в кино у семей с тёмным прошлым. А они просто продают оружие правоохранительным органам. Ну и иногда на оборотней охотятся. Но это совсем другая история, к делу не относящаяся.
- Знаешь, ты… всё ещё прекрасно выглядишь, - выдавливает из себя Крис спустя несколько минут молчания, в которые разглядывал забинтованное лицо Питера. Если бы тот был в сознании, он бы сморщил нос и сказал, что у лжи очень неприятный запах, поэтому лучше бы Крису перестать врать ему столь беззастенчиво и очевидно. И заодно указал бы на участившееся сердцебиение. Пару раз он уже так делал. Проклятые оборотни с их обострившимся восприятием. Крис готов отдать душу Дьяволу, лишь бы Питер снова сказал это сейчас. С этой своей непередаваемой саркастичной интонацией. Где тут ближайший перекрёсток?..
- Я знаю, ты слышишь меня, у тебя же чёртов суперслух, - Крис хватает Питера за руку и сжимает. – Не можешь не слышать. Поэтому слушай внимательно: я жду тебя здесь. Я по-прежнему есть у тебя, и мы сможем справиться со всем вместе. Только вернись, слышишь? Возвращайся, потому что я…
Он на мгновение запинается, не решаясь произнести это звучащее так сопливо “Не могу без тебя”.
- …мне уже тебя не хватает. Ты бы сказал, что это эгоистично с моей стороны, ты вообще всегда любил уличать меня в эгоизме. Но мне плевать. Потому что я хочу, чтобы ты очнулся. Потому что… кома, Питер, серьёзно? Ты бы так не поступил. Я жду тебя.
Крис порывисто встаёт со стула и почти выбегает из палаты, потому что больше не может слышать тишину в ответ.
- Привет, - говорит Крис, и короткое слово горечью оседает на языке.
Он закрывает дверь, потому что считает эти моменты, эти встречи интимными, и не хочет, чтобы кто-то (медсёстры, пациенты, посетители, кто угодно, в общем-то) видел их.
- Прости, что я тогда сорвался. Это… немного тяжело. Я… не был готов к таким новостям, не был готов увидеть тебя… таким. Ну ты понимаешь.
Крис виновато трёт шею и усаживается на знакомый стул, подтянутый к кровати.
- Мы с отцом немного повздорили, - он криво усмехается. – Ну, то есть, что считать за “немного”. Он сказал, что мне давно пора обзавестись семьёй и продолжить славный род Арджентов, раз уж Кейт – такая ветреная сука. Он, конечно, не так сказал. У неё вообще вся жизнь впереди, она же младшенькая.
Питер равнодушно смотрит в потолок тем глазом, который не прикрыт бинтом. Крис сглатывает и велит себе продолжать. Он слышит. Он выйдет из комы и будет знать, что произошло в жизни его друга. Недо-друга. Недо-парня. Недо-кого-то, кто испытывал к нему чувства, но не решился на что-то большее, а потом случился пожар. Всё как в жизни прям. Как у настоящих людей.
- А я ответил, что ему давно пора перестать помыкать мной и расписывать жизнь по секундам. Пусть расписывает свою. Да-да, ты в точку, ни разу не встречаясь с ним, назвал его деспотичным безумцем. На людях он, конечно, другой, но когда создаётся иллюзия интимности беседы, например, как в телефонном разговоре, он полностью меняется и вываливает на тебя всё дерьмо, которое заботливо приберёг для подходящего случая.
У Криса вообще какое-то бешеное семейство, но он списывает это на теневую сторону их жизни. Чтобы верить в сверхъестественное, надо быть хоть немного ненормальным. Что ж поделать, если и у отца, и у Кейт, и даже у матери временами своё определение слова “немного”, отличное от общепринятого.
- Короче, он разразился гневной тирадой, суть которой сводилась к простому “Ты мне больше не сын”. Поскольку я от него не завишу, и меня давно перестало волновать его мнение по какому-либо поводу, я не особо расстроился, сам понимаешь, - он взъерошивает волосы и снова выдавливает из себя усмешку. Разговор был непростой, но теперь он чувствует себя лучше. Во время поездки успел немного отойти, да и с Питером намного спокойнее. Он и сам не знает, почему. Как Питер умудряется дарить ему это, будучи в коме, остаётся для него загадкой, которую он не хочет разгадывать.
- Так что я теперь как бы изгой в семье. Наверное, - задумчиво тянет Крис. – Думаю, ты похвалил бы меня с освобождением от тяжких оков ответственности перед семьёй. И, возможно, мы отметили бы это в баре. Я был бы рад сейчас промочить горло.
Питер любил виски. То ли в шутку, то ли всерьёз говорил, что это напиток настоящих мужчин. Крис смеялся и не спорил, потому что разделял его вкусы в выпивке.
- Дженнифер, твоя сиделка, сказала, что скоро они снимут бинты насовсем. Твои ожоги заживают, Питер, - он улыбается чуть вымученно, тишина снова начинает давить на уши, и хочется заполнить звуками каждую секунду. Чтобы не думать о том, что Питер не отвечает. Слышит, но никак не реагирует. Не моргает, не шевелит пальцами, не дёргает углом губ. – И хоть ты наверняка не чувствуешь боли после бегства в глубины собственного сознания, я рад, что они больше не доставят тебе неприятностей.
Крис, совершенно не религиозный человек, благодарит бога, что в палате нет тикающих часов. Этот звук свёл бы его с ума. Заставил отсчитывать невольно каждое мгновение, в которое Питер как будто бы мёртв. Совершенно непохожий на себя, невероятно спокойный, апатичный, он лежит на кровати и невидящим взглядом созерцает потолок. Возможно, в его собственном мире на этом потолке яркие краски или свисающий телевизор, по которому показывают что-то занимательное.
- Возвращайся, ладно? Нам есть, что отметить, - вздыхает Крис и спустя мгновение добавляет тихо: - Я скучаю.
Уходя, он оставляет дверь закрытой.
- Привет, - говорит Крис и мотает головой, отфыркиваясь от капель воды, стекающих с волос и попадающих на глаза, на нос, скатывающихся на подбородок, падающих за шиворот и заставляющих мурашки пробежать по спине. – Ты всегда говорил, что у меня плохо с чутьём, а я всегда с тобой спорил, потому что у меня отличное чутьё, ведь я же охотник. Не было бы у меня чутья…Но сейчас я готов с тобой согласиться.
Он благодарит подошедшую Дженнифер за белое пушистое полотенце и яростно вытирает волосы. Сиделка сообщает, что сейчас включит обогреватель, щёлкает парой кнопок на маленькой панели в стене и удаляется. Крис закрывает за ней дверь, позволяя себе эту маленькую прихоть, привычно подтаскивает стул и плюхается туда, переводя дыхание.
- Сегодня я решил прогуляться до больницы без машины, и вот посмотри на меня…
Питер, конечно, не смотрит. На этот раз глаза у него вообще закрыты, и создаётся обманчивое впечатление, будто он просто спит. Будто через пару часов он проснётся как ни в чём не бывало, и они смогут нормально поговорить. Смогут хотя бы прогуляться по коридору вместе, посидеть на диване в уголке, обставленном растениями, призванными украшать интерьер и поглощать углекислый газ.
- …вымок до нитки. Такой сильный дождь. Возьму себе за правило смотреть прогноз погоды перед выходом из дома. А то ещё заболею. Это ведь только вы, оборотни, не болеете такими скучными вещами, как простуда. А мне с насморком дома валяться совсем не в радость.
Крис с интересом отмечает для себя, что сейчас уже почти не чувствует стеснения и того волнения, которые испытывал в первые визиты. Да, без Питера всё ещё тяжело. Да и с таким Питером не то чтобы просто. Но тишина уже не настолько напрягает и почти кажется уютной. Он может вынести её.
Какое-то время он просто смотрит на Питера. Бинты ему действительно сняли, и теперь обожжённая половина лица ничем не скрыта. Это выглядит не так уж и уродливо, как он ожидал, и с этим можно смириться. Во всяком случае, со временем привыкнуть. А пессимистичный голос в голове Криса говорит, что для привыкания времени будет предостаточно. Что за это время он ещё успеет потерять всякую надежду на то, что Питер вообще придёт в себя. Крис старается не слушать этот голос. Старается изо всех сил, отвлекаясь, переводя взгляд на предметы в палате, по-прежнему остававшиеся на своих местах. Да и кому бы пришло в голову делать здесь перестановку?
- Знаешь, в следующий раз я принесу что-нибудь почитать, - говорит он. – Кажется, ты любил “Фауста”, да? Я поеду на машине, обещаю. И, даже если будет сильный дождь, книга не намокнет. Звучит, как отличный план, а?
Крис треплет Питера по плечу, кивая, естественно, больше самому себе, чем ему.
Он уходит за кофе, извиняясь: “Я сейчас приду, подожди меня, ладно?” – как будто Питер действительно может очнуться за те жалкие пару минут, в которые он бредёт до автомата и обратно. В этот момент он слышит в голове отцовское “Давно пора перестать верить в чудеса, Кристофер”, сказанное таким пренебрежительным тоном, словно сам Джерард никогда не был ребёнком. Помимо него, кстати, его больше никто и никогда не звал Кристофером. Даже учителя в школе и профессора в университете, которым всегда прощалась фамильярность.
Питер предсказуемо ничего не отвечает на предложение кофе (Крис предлагает это больше в качестве самоиронии) и по-прежнему никак не реагирует. Крис уверяет себя, что к этому тоже можно привыкнуть. Примерно так же, как и ожогам на пол-лица.
Он благодарит Дженнифер снова, на этот раз за включённый обогреватель, отдаёт полотенце и желает ей удачного дня. Каждый шаг от палаты Питера даётся с таким трудом, словно он отрывает от сердца что-то дорогое.
“Я ведь ещё вернусь сюда, мне надо ему почитать”, напоминает он себе, стараясь успокоиться.
Однажды для разнообразия Крис говорит “Здравствуй”, тепло и чуть устало, но оно звучит как-то неправильно, чересчур официально, с оттенком какой-то дистанции между ними, поэтому тут же исправляется и, чувствуя себя дураком, произносит привычное “Привет”. Если (то есть, не “если”, а “когда”, конечно же) Питер очнётся, он, наверное, удушит его за это. И правда, кому бы понравилось слушать одно и то же?
Крис исправно читает “Фауста”, а когда он заканчивается, приносит Шекспира. Потом Байрона. Затем какую-то фантастику. Следом - фэнтези. А под конец и вовсе второсортные детективные истории. Питер, впрочем, не жалуется, как не стал бы жаловаться любой находящийся в коме, и не комментирует язвительно особенно глупые куски чужого творчества. Так что Крис комментирует сам и с каждым днём, проведённым с Питером, учится говорить за двоих. Кто бы мог подумать. Раньше его никак нельзя было назвать любителем почесать языком.
Крис позволяет себе ничего не дарить Питеру, но исправно приходит к нему в праздники, потому что одиночество, которое так явственно ощущается в пустом доме, сводит его с ума. Это одиночество, от которого никуда не убежать, нигде не скрыться. Ведь единственный человек, который ему нужен, не может составить ему компанию.
К концу второго года Крис теряет надежду и решает больше не навещать Питера. Но не выдерживает, приезжает через неделю после принятого решения и кричит, обвиняет Питера в том, что он просто лентяй, что он и не старается выбраться, что он хочет остаться там, в своём выдуманном мире, где тепло и хорошо. Он бьёт его по лицу, рычит:
- Я, наверное, больше не нужен тебе, раз ты решил не возвращаться. Все твои чувства были игрой, ты умело водил меня за нос, да и только!
Дженнифер зовёт медбратьев, и те держат его, пока он не перестаёт бесноваться и не обмякает, не оседает на пол. Он закрывает лицо руками и бесконечно раскаивается, просит прощения, объясняет, что ужасно устал и это очень тяжело для него. Сиделка поджимает губы, но говорит, что ему можно и не вкалывать успокоительное принудительно.
В середине третьего года Питер шевелит указательным пальцем на просьбу подать знак, что он слышит Криса, и это вновь рождает в нём надежду. Последующие несколько месяцев, впрочем, проходят без улучшений, и Дженнифер утешает его, что уже есть прогресс, и ему надо радоваться. Крис рад, он ужасно рад, но вместе с надеждой в нём поселяется ещё и нетерпение, усмиряемое лишь временем.
Проходит ещё долгих три с половиной года, в которые он навещает Питера каждый месяц, по установленной привычке. Три с половиной года, в которые сезоны послушно сменяют друг друга, всё это тянется бесконечной вереницей, Крис периодически забывает есть, пить, спать, дышать, жить. В которые он теряет надежду и обретает её вновь. Если бы Питер, очнувшись, попросил его рассказать об этом времени, Крис, наверное, не смог бы. Он, естественно, не обзавёлся никакой семьёй. Он продолжал зарабатывать на поставках оружия для правоохранительных органов. Он слонялся по дому, напивался на Рождество, иногда даже ходил на фильмы. Исключительно для того, чтобы поведать потом о них Питеру. Чтобы сообщить, как он скучал по совместному просмотру какого-нибудь очередного боевика или ужастика. Он согласился бы даже на романтическую комедию, если бы Питер очнулся.
Проходит ещё долгих три с половиной года, и Крис уже не надеется на то, что этот визит будет чем-то отличаться от предыдущих.
Но он тут же понимает, что ошибся, потому что видит… Питера. В смысле, он всегда видит Питера, когда заходит в палату, но не таким. Не стоящим на своих двух ногах, не переодевающимся из больничного халата в рубашку, не… живым.
- Привет, - выдыхает он скорее по привычке, нежели из реального желания поздороваться: он для этого слишком шокирован.
Питер оборачивается, окидывает его оценивающим взглядом и говорит:
- “Привет”? И это всё, что ты можешь мне сказать, Арджент? Где фанфары, шампанское, лимузин под окном? Только “Привет”, и всё? Должен заметить, твой тезаурус по-прежнему довольно беден. До сих пор интересно, кто у тебя был учителем английского. Хотел бы пожелать этому человеку счастья в жизни, коль мозгов не досталось.
И он говорит так много и так привычно, что Крис не может удержать расползающуюся по губам улыбку. Все слова внезапно вылетают из головы, и он не знает, что сказать, только выдыхает такое родное:
- Питер…
Он закрывает за собой дверь и подходит ближе, помогая Питеру с непослушными, выскальзывающими из пальцев пуговицами.
Тот кладёт свои руки на его, чуть сжимает и бормочет будто бы смущённо:
- Я тоже скучал, Арджент.
@темы: TW
-
-
23.07.2013 в 00:25-
-
23.07.2013 в 00:55Спасибо и тебе, что комментируешь, высказывая своё мнение об очередном кусочке творчества и говоря приятное *о*
О да, он очень мне помог))
-
-
23.07.2013 в 23:18-
-
11.08.2013 в 03:14-
-
11.08.2013 в 03:30-
-
19.03.2014 в 22:37К концу лицо как-то незаметно скуксилось в гримасу почти плача - это надо же, столько терпения. Другой бы давно решил, что безнадежно.
И первые же фразы Питера показывают, что стоило того - все та же ехидная заноза в заднице)
Когда я думаю про этот момент, Крис в моей голове не так терпелив. Он бы срывался и много пропускал, а потом совесть и надежда возвращали бы снова. А в перерывах он бы читал специализированную литературу про кому, ожоги, и все остальное, вплоть до жития святых. Лишь бы не свихнуться от неподвижности Питера самому...
Еще буду писать про это, обязательно - не могу пропустить, слишком важно.
Спасибо за эту редкую тему
-
-
19.03.2014 в 22:56А про специализированную литературу - это хорошо подмечено, я как-то и не подумала. Так бы было логичнее и правильнее.
И, тем не менее, пожалуйста =3 Я люблю ангст, в конечном итоге, я не смогла бы пропустить эту тему, мне кажется. Такая плодородная почва для страданий.