Я ПООЩРЯЮ БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС, ПОТОМУ ЧТО Я ХОРОШИЙ ДЯДЯ ©
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU, angst
Персонажи: Питер Хейл, Крис Арджент. Упоминаются Джерард, Виктория, Эллисон и Дерек.
Рейтинг: PG
Размер: ~2 300 слов
От автора: оно странное. Это зомбиапокалипсис и AU ещё и потому, что Виктория Арджент не умерла из-за того, из-за чего умерла в каноне.
Вы сильно рискуете- Питер, - голосом безмерно уставшего человека начинает Крис, - у тебя в распоряжении соседний номер, отличающийся от моего только планировкой, и с два десятка нетронутых мини-баров. Что ты забыл в моей спальне?
- Я никогда не говорил, что с детства так и не поборол страх спать в одиночестве? – невинно интересуется тот, прижимается ближе и довольно выдыхает в шею.
Крис закатывает глаза.
Было бы логично сказать, что они с Питером знакомы со старшей школы. Хотя на самом деле это окажется полной чушью. Потому что того Питера, с которым он сейчас колесит по просторам Америки, Крис знает всего год. Это другой Питер. С выжженным пожаром нутром и помутившимся после почти-смерти рассудком. Он никогда не спрашивал, как Питеру удалось вернуться. Любопытство, поджав хвост, трусливо сбежало под натиском здравого смысла и внутреннего голоса, который уверял, что Крис на самом деле совсем не хочет это знать. А если узнает, то с вероятностью в девяносто пять процентов пожалеет об этом. И на этот раз Питер не войдёт в меньшинство.
Крис, впрочем, и сам далеко ушёл от того юнца, которым был. Беспрекословное подчинение отцу осталось в прошлом. Исчезла неуверенность в себе, неизбежная, когда ты в первый раз выходишь на охоту. Канула в небытие подростковая угловатость и лёгкая неуклюжесть. Он набрался опыта, вымахал ещё больше и возмужал. Хотя временами в голове всё ещё пробегала эта мысль прежних лет, только теперь с оттенком горечи: “Если быть взрослым значит жить так, то лучше бы оставаться ребёнком”. Но голос разума затягивал свою заунывную песню про то, что ему уже за сорок и пора бы перестать страдать подобной ерундой, даже если и в мыслях, и Крис послушно переставал.
Они мало говорят. О чём можно говорить, когда пыль и чужие останки летят из-под колёс? Чаще они перебрасываются короткими фразами. “Закрой окно”. “Скоро будем на месте”. “Прекрати смолить, я не хочу, чтобы ты умер от рака лёгких, и меня бесит этот запах”. Нервы, раздражение и усталость – три самых главных спутника, которые не занимают в машине никакого места, зато очень много – внутри единственных пассажира и водителя, периодически менявшихся местами.
Крис думает, что это немного слишком. В мире, где итак полно сверхъестественного, теперь появились ещё и зомби. Как в грёбанных фильмах, честное слово. Или в чьём-то неудачном рассказе. Это просто смешно, но смеяться совсем не хочется.
Наверное, он должен радоваться, что имел дело с монстрами и раньше. Что у него так удачно был забит оружием гараж. Нельзя быть готовым ко всему на свете, но в некоторых случаях можно очень удобно устроиться.
С Питером тоже приходится поделиться оружием, потому что его клыки и когти в данном случае абсолютно бесполезны, скорее даже мешаются: вонзишь клыки, отведаешь отравленной крови и сам станешь поедателем мозгов. Не самая приятная участь. Крис не уверен, что сможет застрелить Питера. По многим причинам.
Они выбираются из машины, чтобы совершить налёт на супермаркет. Крису претит эта идея, но в новом мире – новые правила, надо как-то учиться выживать. К тому же, купить-то не у кого: все кассиры либо разбежались, либо съедены, либо уже давно сами стали мишенью для отстрела. Внутренний голос ехидно замечает, что он всё ещё охотник и ведь почти на ту же нечисть. “Так чем же ты недоволен?” Какая ирония.
Питер ухмыляется:
- Я теперь волк в охотничьей шкуре, у меня есть ружьё, там всё ещё аконитовые пули, а, Крисси? Они вряд ли боятся какой-то травы, – и идёт по пустому помещению спокойно и уверенно. Безумец в безумном мире. Как ему, должно быть, комфортно здесь. Крис на секунду ловит себя на глупой, неуместной зависти. Наверное, он тоже потихоньку сходит с ума. Немудрено.
В магазине тихо, слышны только их шаги и негромкое шуршание у дальних стеллажей. Питер смотрит на Криса, во взгляде его любопытство. Что ты сделаешь, спрашивает этот взгляд. Как ты себя поведёшь.
Крис думает о том, что это не оборотни, здесь не надо ловить каждый свой вдох, боясь спугнуть добычу. Здесь не потребуются все его чудесные игрушки вроде ультразвукового излучателя, позволяющего, при правильном расположении, загнать существо туда, куда тебе нужно, заставить свернуть в правильном направлении. И, нет, он не признается в том, что немного скучает по охоте. Это ведь на самом деле не тоска, это привычка. В него втравлено это стремление изничтожать. Как минимум, гнаться. Преследовать. До победного. Довести до самого капкана, ловушки, вырытой ямы, а потом наблюдать за чужой бессильной злобой и мукой.
Он мечтал о том, чтобы вытравить всё это ещё до того, как случился весь этот пиздец.
Он проходит меж стеллажей, медленно, почти бесшумно, и чувствует движение за спиной, стараясь не задумываться, почему это Питер вдруг решил держаться позади. Резко дёрнувшись в сторону, он выставляет вперёд оружие и несколько долгих секунд наблюдает за тем, как зомби, издавая отвратительные чавкающие звуки, доедает кого-то.
Питер фыркает и присвистывает, чтобы привлечь внимание. Зомби оборачивается, и тогда Крис пускает ему дробь в голову и перезаряжает ружьё. Питер гримасничает, морщится, глядя на растекающуюся кровь чёрного цвета. Потом стреляет сам и охает:
- Вот это отдача. Читал про такое, но никогда не испытывал на себе.
- Поздравляю с первой пулей, - бесцветно, совсем без весёлых или насмешливых ноток в голосе говорит Крис и поворачивается, утыкаясь взглядом в пакеты с чипсами, борясь с желанием заметить, что им надо похоронить человека. То, что от него осталось. Потому что он наверняка этого заслуживал. Молодой мужчина с распотрошённым, выеденным животом и мёртвыми глазами, которые наверняка ещё долго будут преследовать Криса в кошмарах.
Он вспоминает, как выпустил свою первую пулю в Бикон-Хиллз. Он тогда был шестнадцатилетним мальчишкой, в заповеднике было темно, хоть глаз выколи, всё равно ни черта не увидишь. И в этой темноте можно было различить только ещё более тёмные тени, мелькавшие меж деревьев. Оборотни. Полупревратившиеся. С человеческим телом и волчьими чертами, дополнительной растительностью на лице и заострёнными ушами.
Отец, как главный, велел никого не щадить, и Крис не решился сказать, что, может, не все они виноваты. Что, может, не стоит мочить всех направо и налево, не разобравшись в обстоятельствах. Джерард был человеком сильным: как физически, так и духовно. И он вполне мог подавить, подмять под себя, заставить изменить собственное мнение. Уж кто-кто, а Крис это знал прекрасно. Испытал на себе и видел на примере других людей.
Руки у него почти не дрожали, но он был чертовски напряжён и перевозбуждён. Внутри всё бунтовало, но он знал, что, если не сделает ничего, заработает только отцовский гнев. Это неодобрение и разочарование в глазах, пронзавших насквозь и пришпиливавших к месту, где стоял, не позволяя сдвинуться. Этот молчаливый упрёк в плотно сомкнутых и поджатых губах. То, из-за чего создавалось ощущение, будто он всё делал неправильно. Даже родиться умудрился как-то не так, несоответственно золотым стандартам Арджента-старшего.
Поэтому он выстрелил. Задержав дыхание, пальнул в метнувшуюся за дерево, но не успевшую скрыться фигуру. В темноте сверкнуло ярко-жёлтым, раздалось что-то среднее между рыком и поскуливанием, и всё смолкло. Крис будто оглох на несколько секунд.
Потом, словно из ниоткуда, явился отец и… ничего не сделал. Не хлопнул одобрительно по плечу, не выдал “Молодец, сын”, сдержанное, но искреннее. Никакого намёка на гордость. Только злорадно заметил сквозь зубы, что пуля была аконитовая, а значит, тварь умрёт вскоре. Если только не найдёт противоядие, которым сам аконит и являлся.
- И поделом ей.
Больше ничего примечательного для Криса за ночь не произошло.
А утром он проснулся от того, что кто-то загнанно дышал у его кровати. И этим кем-то был Питер. Крис испытал облегчение, осознав, что это не оборотень, пришедший мстить за произошедшее, а всего лишь его друг. Затем он ощутил беспокойство, потому что выглядел Питер, мягко говоря, хреново: бледнее простыни, с залитым потом лицом и почти синими губами, он с трудом держался на ногах, опираясь о тумбочку, сбросив на пол будильник. А потом Крис понял, почему он так выглядел, и замер, пытаясь осознать. Он выстрелил в Питера. Потому что именно Питер и был той метнувшейся к дереву тенью. Это он рыкнул и заскулил от полученной раны. Аконитовой.
Голос отца в голове немедля потребовал, чтобы Крис сдал Питера. Выпнул его в гостиную, созвал, разбудил всю семью. Чтобы они заперли его в подвале и наблюдали за его мучениями. Возможно, отец пытал бы его, к тому же. Чтобы выведать об остальных оборотнях в городке.
Другой голос, вероятно, его собственный, уверял, что надо поскорее вытащить пулю из коробки, что стояла под кроватью, высыпать аконит и втереть в рану. Воспитание против дружбы, которая, возможно, забудется, когда он уедет отсюда. Они ведь часто переезжали, кто знал, насколько они задержатся здесь.
- Ты так и собираешься смотреть, как я умираю? – прошипел Питер, крепче впиваясь пальцами в тумбочку. – Занимательное, должно быть, зрелище. Я думал, ты другой. Я чувствовал на тебе этот охотничий запах, но дал тебе шанс. Вот ты каков на деле…
Крис соскочил с кровати, дрожащими пальцами выудил пулю, едва не оторвав в пылу крышку коробки, велел Питеру лечь на пол и дал ему вместо кляпа одну из своих старых футболок.
Питер кричал так, что его, казалось, должен был услышать весь дом. Крис молил его, чтобы он вёл себя потише (бессмысленно и в какой-то мере даже жестоко, учитывая, через что он проходил), извинялся, вытирал пот со лба и придавливал к полу. Он уже представлял, как в комнату ворвётся отец и пристрелит их обоих, не раздумывая: одного – чтобы завершить начатое Крисом, другого – за предательство.
- Твоя семья, наверное, ненавидела тебя, – предположил он после того, как они не виделись ту злосчастную пятницу и все выходные.
- М? Что ты имеешь в виду? – беспечно поинтересовался Питер, выглядевший куда лучше, поигрывая карандашом и раскачиваясь на стуле.
- Ну, якшаешься с охотником, даже помощи у него пошёл просить, - неуверенно пояснил Крис, всё ещё чувствуя огромную вину.
- О, да брось. Мать вообще не надеялась, что я живым вернусь. Они все на чемоданах сидели, думали уже когти рвать. Сам понимаешь, такая семейка под боком, а тут они, все только после полнолуния и все без исключения виновные в ваших глазах, - хмыкнул тот, словно это было обычным делом.
- Извини. Я не хотел, - почти прошептал Крис, нарочито внимательно разглядывая парту.
- Не хотел меня спасать? – выгнул брови Питер.
- Ты же понимаешь, о чём я.
- Забей, Крисси. Массовые похороны откладываются, сходим лучше в кино, а?
Крис очухивается от воспоминания, только когда хлопает крышка багажника и все набранные запасы еды оказываются в машине. Он поднимает взгляд и смотрит на Питера, будто пытаясь найти в нём черты того мальчишки, что безмятежно раскачивался на стуле после того, как чуть не умер. И не находит.
Возможно, оно и к лучшему.
Того недоеденного бедолагу они так и не хоронят.
Питер смотрит на него пристально, почти не мигая, пару минут, а потом хлопает по плечу, заставляя вздрогнуть. И ничего не говорит. И Крис благодарен ему за это. И за странный, кажущийся каким-то неуместным жест ободрения, и за молчание. Он не хочет слышать искажённый временем голос друга.
Один раз они решают переночевать в машине. Вокруг ни души, и это кажется логичным, коли до города они так и не доезжают. Но спустя пару часов окно разбивают, и разлагающаяся рука крепко держит Питера за плечо, а другая почти в то же мгновение выбивает окно со стороны Криса. Они отстреливаются, заводят машину и уезжают, чтобы при первой возможности перенести запасы в работающий джип и продолжить путь в нём.
В зарождающийся закат они едут по пыльной дороге, Крис в солнцезащитных очках, найденных в бардачке, и с сединой в волосах, Питер смотрит в окно. Салон джипа заполняет музыка с диска, странно подходящая под эту поездку. Крис барабанит пальцами по рулю и покачивает головой в такт. Один из тех моментов, когда не хочется ни о чём думать, хочется просто поддаться. Чему бы то ни было.
- Куда мы едем? – спрашивает Питер, и это совершенно обыкновенный вопрос, но Крису срывает крышу, он вдавливает педаль тормоза, срывает очки, выкидывает их в окно и кричит. Действительно кричит.
- В Манхэттэн, в Китай, в Австрию, в Рио-де-Жанейро! Какая, к чёрту, разница, куда мы едем? Скажи, куда ты хочешь, и мы отправимся туда немедленно! Моя жена сожрала мою дочь буквально у меня на глазах, у меня больше нет цели в жизни, мне плевать, куда ехать!
Питер никогда, за все три месяца их бесцельных скитаний по земле, не спрашивал, что случилось с его семьёй. Почему он уехал из города, не взяв с собой Вик и Эллисон. Не взяв с собой тех, кто был дороже всего на свете. И Крис мысленно благодарил его за это. Потому что последнее, чего ему хотелось, - вспоминать глаза Вик, заполненные голодом, который она никогда не сможет утолить. Он не знал, как и почему она заразилась. За что ему это наказание. За что он такой слабак, что не смог пристрелить ни её, ни дочь, чтобы она не мучилась. За что он такой слабак, что просто позорно сбежал, пожелал уехать, бросив дом, в котором почти начала царить атмосфера жизни.
- Я знаю, ты надеешься, что в других странах, до которых мы можем добраться на машине, этого нет. Что мы сможем жить, почти как и прежде, и никогда не вспомним об этом кошмаре, - говорит Питер. – Но что если это не так?
- А что если нас расплющит метеоритом в одну из звёздных ночей? Давай не будем загадывать наперёд, - кривится Крис, чувствуя себя ужасно усталым. Вымотанным. Выпотрошенным. – Если тебя что-то не устраивает, я тебя не держу. Высажу в следующем городе, найду машину, пропитание, и распрощаемся, окей?
Питер говорит “Дерек заразился”, добавляет “Поехали” и больше не задаёт вопросы.
Крис чувствует себя эгоистичной скотиной.
Сейчас, лёжа в кровати номера заброшенного отеля, Крис почти чувствует себя живым. Рядом Питер, который тоже строит из себя что-то живое. Никто не говорил Крису, что правда начинается во лжи, но сейчас он хочет в это верить. Потому что ему больше ничего не остаётся.
Питер лениво и небрежно предлагает заняться сексом. Крис молчит несколько долгих минут, а потом качает головой, зная, что Питер это почувствует. Он хочет притворяться, но не настолько. Он хочет вернуть всё, но… не настолько. Всё кажется ему не таким. Неправильным. Он хочет, чтобы сюда сию секунду ворвались зомби, и им снова пришлось бы ехать, снова двигаться, заставлять себя не спать, крутить рычаги в надежде, что хоть одна волна радио заработает. Делать хоть что-то. Потому что эта неестественная тишина убивает его.
“Как мне вернуть всё назад?”
Вот что крутится в его голове.
“Как мне вернуть всё назад?”
Как будто это его вина.
Отец говорил, что глупо и не по-взрослому винить обстоятельства. Его уже наверняка давно сожрали зомби, но Крис всё ещё помнит его слова. Многие из них ещё надолго останутся у него в памяти.
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU, angst
Персонажи: Питер Хейл, Крис Арджент. Упоминаются Джерард, Виктория, Эллисон и Дерек.
Рейтинг: PG
Размер: ~2 300 слов
От автора: оно странное. Это зомбиапокалипсис и AU ещё и потому, что Виктория Арджент не умерла из-за того, из-за чего умерла в каноне.
Вы сильно рискуете- Питер, - голосом безмерно уставшего человека начинает Крис, - у тебя в распоряжении соседний номер, отличающийся от моего только планировкой, и с два десятка нетронутых мини-баров. Что ты забыл в моей спальне?
- Я никогда не говорил, что с детства так и не поборол страх спать в одиночестве? – невинно интересуется тот, прижимается ближе и довольно выдыхает в шею.
Крис закатывает глаза.
Было бы логично сказать, что они с Питером знакомы со старшей школы. Хотя на самом деле это окажется полной чушью. Потому что того Питера, с которым он сейчас колесит по просторам Америки, Крис знает всего год. Это другой Питер. С выжженным пожаром нутром и помутившимся после почти-смерти рассудком. Он никогда не спрашивал, как Питеру удалось вернуться. Любопытство, поджав хвост, трусливо сбежало под натиском здравого смысла и внутреннего голоса, который уверял, что Крис на самом деле совсем не хочет это знать. А если узнает, то с вероятностью в девяносто пять процентов пожалеет об этом. И на этот раз Питер не войдёт в меньшинство.
Крис, впрочем, и сам далеко ушёл от того юнца, которым был. Беспрекословное подчинение отцу осталось в прошлом. Исчезла неуверенность в себе, неизбежная, когда ты в первый раз выходишь на охоту. Канула в небытие подростковая угловатость и лёгкая неуклюжесть. Он набрался опыта, вымахал ещё больше и возмужал. Хотя временами в голове всё ещё пробегала эта мысль прежних лет, только теперь с оттенком горечи: “Если быть взрослым значит жить так, то лучше бы оставаться ребёнком”. Но голос разума затягивал свою заунывную песню про то, что ему уже за сорок и пора бы перестать страдать подобной ерундой, даже если и в мыслях, и Крис послушно переставал.
Они мало говорят. О чём можно говорить, когда пыль и чужие останки летят из-под колёс? Чаще они перебрасываются короткими фразами. “Закрой окно”. “Скоро будем на месте”. “Прекрати смолить, я не хочу, чтобы ты умер от рака лёгких, и меня бесит этот запах”. Нервы, раздражение и усталость – три самых главных спутника, которые не занимают в машине никакого места, зато очень много – внутри единственных пассажира и водителя, периодически менявшихся местами.
Крис думает, что это немного слишком. В мире, где итак полно сверхъестественного, теперь появились ещё и зомби. Как в грёбанных фильмах, честное слово. Или в чьём-то неудачном рассказе. Это просто смешно, но смеяться совсем не хочется.
Наверное, он должен радоваться, что имел дело с монстрами и раньше. Что у него так удачно был забит оружием гараж. Нельзя быть готовым ко всему на свете, но в некоторых случаях можно очень удобно устроиться.
С Питером тоже приходится поделиться оружием, потому что его клыки и когти в данном случае абсолютно бесполезны, скорее даже мешаются: вонзишь клыки, отведаешь отравленной крови и сам станешь поедателем мозгов. Не самая приятная участь. Крис не уверен, что сможет застрелить Питера. По многим причинам.
Они выбираются из машины, чтобы совершить налёт на супермаркет. Крису претит эта идея, но в новом мире – новые правила, надо как-то учиться выживать. К тому же, купить-то не у кого: все кассиры либо разбежались, либо съедены, либо уже давно сами стали мишенью для отстрела. Внутренний голос ехидно замечает, что он всё ещё охотник и ведь почти на ту же нечисть. “Так чем же ты недоволен?” Какая ирония.
Питер ухмыляется:
- Я теперь волк в охотничьей шкуре, у меня есть ружьё, там всё ещё аконитовые пули, а, Крисси? Они вряд ли боятся какой-то травы, – и идёт по пустому помещению спокойно и уверенно. Безумец в безумном мире. Как ему, должно быть, комфортно здесь. Крис на секунду ловит себя на глупой, неуместной зависти. Наверное, он тоже потихоньку сходит с ума. Немудрено.
В магазине тихо, слышны только их шаги и негромкое шуршание у дальних стеллажей. Питер смотрит на Криса, во взгляде его любопытство. Что ты сделаешь, спрашивает этот взгляд. Как ты себя поведёшь.
Крис думает о том, что это не оборотни, здесь не надо ловить каждый свой вдох, боясь спугнуть добычу. Здесь не потребуются все его чудесные игрушки вроде ультразвукового излучателя, позволяющего, при правильном расположении, загнать существо туда, куда тебе нужно, заставить свернуть в правильном направлении. И, нет, он не признается в том, что немного скучает по охоте. Это ведь на самом деле не тоска, это привычка. В него втравлено это стремление изничтожать. Как минимум, гнаться. Преследовать. До победного. Довести до самого капкана, ловушки, вырытой ямы, а потом наблюдать за чужой бессильной злобой и мукой.
Он мечтал о том, чтобы вытравить всё это ещё до того, как случился весь этот пиздец.
Он проходит меж стеллажей, медленно, почти бесшумно, и чувствует движение за спиной, стараясь не задумываться, почему это Питер вдруг решил держаться позади. Резко дёрнувшись в сторону, он выставляет вперёд оружие и несколько долгих секунд наблюдает за тем, как зомби, издавая отвратительные чавкающие звуки, доедает кого-то.
Питер фыркает и присвистывает, чтобы привлечь внимание. Зомби оборачивается, и тогда Крис пускает ему дробь в голову и перезаряжает ружьё. Питер гримасничает, морщится, глядя на растекающуюся кровь чёрного цвета. Потом стреляет сам и охает:
- Вот это отдача. Читал про такое, но никогда не испытывал на себе.
- Поздравляю с первой пулей, - бесцветно, совсем без весёлых или насмешливых ноток в голосе говорит Крис и поворачивается, утыкаясь взглядом в пакеты с чипсами, борясь с желанием заметить, что им надо похоронить человека. То, что от него осталось. Потому что он наверняка этого заслуживал. Молодой мужчина с распотрошённым, выеденным животом и мёртвыми глазами, которые наверняка ещё долго будут преследовать Криса в кошмарах.
Он вспоминает, как выпустил свою первую пулю в Бикон-Хиллз. Он тогда был шестнадцатилетним мальчишкой, в заповеднике было темно, хоть глаз выколи, всё равно ни черта не увидишь. И в этой темноте можно было различить только ещё более тёмные тени, мелькавшие меж деревьев. Оборотни. Полупревратившиеся. С человеческим телом и волчьими чертами, дополнительной растительностью на лице и заострёнными ушами.
Отец, как главный, велел никого не щадить, и Крис не решился сказать, что, может, не все они виноваты. Что, может, не стоит мочить всех направо и налево, не разобравшись в обстоятельствах. Джерард был человеком сильным: как физически, так и духовно. И он вполне мог подавить, подмять под себя, заставить изменить собственное мнение. Уж кто-кто, а Крис это знал прекрасно. Испытал на себе и видел на примере других людей.
Руки у него почти не дрожали, но он был чертовски напряжён и перевозбуждён. Внутри всё бунтовало, но он знал, что, если не сделает ничего, заработает только отцовский гнев. Это неодобрение и разочарование в глазах, пронзавших насквозь и пришпиливавших к месту, где стоял, не позволяя сдвинуться. Этот молчаливый упрёк в плотно сомкнутых и поджатых губах. То, из-за чего создавалось ощущение, будто он всё делал неправильно. Даже родиться умудрился как-то не так, несоответственно золотым стандартам Арджента-старшего.
Поэтому он выстрелил. Задержав дыхание, пальнул в метнувшуюся за дерево, но не успевшую скрыться фигуру. В темноте сверкнуло ярко-жёлтым, раздалось что-то среднее между рыком и поскуливанием, и всё смолкло. Крис будто оглох на несколько секунд.
Потом, словно из ниоткуда, явился отец и… ничего не сделал. Не хлопнул одобрительно по плечу, не выдал “Молодец, сын”, сдержанное, но искреннее. Никакого намёка на гордость. Только злорадно заметил сквозь зубы, что пуля была аконитовая, а значит, тварь умрёт вскоре. Если только не найдёт противоядие, которым сам аконит и являлся.
- И поделом ей.
Больше ничего примечательного для Криса за ночь не произошло.
А утром он проснулся от того, что кто-то загнанно дышал у его кровати. И этим кем-то был Питер. Крис испытал облегчение, осознав, что это не оборотень, пришедший мстить за произошедшее, а всего лишь его друг. Затем он ощутил беспокойство, потому что выглядел Питер, мягко говоря, хреново: бледнее простыни, с залитым потом лицом и почти синими губами, он с трудом держался на ногах, опираясь о тумбочку, сбросив на пол будильник. А потом Крис понял, почему он так выглядел, и замер, пытаясь осознать. Он выстрелил в Питера. Потому что именно Питер и был той метнувшейся к дереву тенью. Это он рыкнул и заскулил от полученной раны. Аконитовой.
Голос отца в голове немедля потребовал, чтобы Крис сдал Питера. Выпнул его в гостиную, созвал, разбудил всю семью. Чтобы они заперли его в подвале и наблюдали за его мучениями. Возможно, отец пытал бы его, к тому же. Чтобы выведать об остальных оборотнях в городке.
Другой голос, вероятно, его собственный, уверял, что надо поскорее вытащить пулю из коробки, что стояла под кроватью, высыпать аконит и втереть в рану. Воспитание против дружбы, которая, возможно, забудется, когда он уедет отсюда. Они ведь часто переезжали, кто знал, насколько они задержатся здесь.
- Ты так и собираешься смотреть, как я умираю? – прошипел Питер, крепче впиваясь пальцами в тумбочку. – Занимательное, должно быть, зрелище. Я думал, ты другой. Я чувствовал на тебе этот охотничий запах, но дал тебе шанс. Вот ты каков на деле…
Крис соскочил с кровати, дрожащими пальцами выудил пулю, едва не оторвав в пылу крышку коробки, велел Питеру лечь на пол и дал ему вместо кляпа одну из своих старых футболок.
Питер кричал так, что его, казалось, должен был услышать весь дом. Крис молил его, чтобы он вёл себя потише (бессмысленно и в какой-то мере даже жестоко, учитывая, через что он проходил), извинялся, вытирал пот со лба и придавливал к полу. Он уже представлял, как в комнату ворвётся отец и пристрелит их обоих, не раздумывая: одного – чтобы завершить начатое Крисом, другого – за предательство.
- Твоя семья, наверное, ненавидела тебя, – предположил он после того, как они не виделись ту злосчастную пятницу и все выходные.
- М? Что ты имеешь в виду? – беспечно поинтересовался Питер, выглядевший куда лучше, поигрывая карандашом и раскачиваясь на стуле.
- Ну, якшаешься с охотником, даже помощи у него пошёл просить, - неуверенно пояснил Крис, всё ещё чувствуя огромную вину.
- О, да брось. Мать вообще не надеялась, что я живым вернусь. Они все на чемоданах сидели, думали уже когти рвать. Сам понимаешь, такая семейка под боком, а тут они, все только после полнолуния и все без исключения виновные в ваших глазах, - хмыкнул тот, словно это было обычным делом.
- Извини. Я не хотел, - почти прошептал Крис, нарочито внимательно разглядывая парту.
- Не хотел меня спасать? – выгнул брови Питер.
- Ты же понимаешь, о чём я.
- Забей, Крисси. Массовые похороны откладываются, сходим лучше в кино, а?
Крис очухивается от воспоминания, только когда хлопает крышка багажника и все набранные запасы еды оказываются в машине. Он поднимает взгляд и смотрит на Питера, будто пытаясь найти в нём черты того мальчишки, что безмятежно раскачивался на стуле после того, как чуть не умер. И не находит.
Возможно, оно и к лучшему.
Того недоеденного бедолагу они так и не хоронят.
Питер смотрит на него пристально, почти не мигая, пару минут, а потом хлопает по плечу, заставляя вздрогнуть. И ничего не говорит. И Крис благодарен ему за это. И за странный, кажущийся каким-то неуместным жест ободрения, и за молчание. Он не хочет слышать искажённый временем голос друга.
Один раз они решают переночевать в машине. Вокруг ни души, и это кажется логичным, коли до города они так и не доезжают. Но спустя пару часов окно разбивают, и разлагающаяся рука крепко держит Питера за плечо, а другая почти в то же мгновение выбивает окно со стороны Криса. Они отстреливаются, заводят машину и уезжают, чтобы при первой возможности перенести запасы в работающий джип и продолжить путь в нём.
В зарождающийся закат они едут по пыльной дороге, Крис в солнцезащитных очках, найденных в бардачке, и с сединой в волосах, Питер смотрит в окно. Салон джипа заполняет музыка с диска, странно подходящая под эту поездку. Крис барабанит пальцами по рулю и покачивает головой в такт. Один из тех моментов, когда не хочется ни о чём думать, хочется просто поддаться. Чему бы то ни было.
- Куда мы едем? – спрашивает Питер, и это совершенно обыкновенный вопрос, но Крису срывает крышу, он вдавливает педаль тормоза, срывает очки, выкидывает их в окно и кричит. Действительно кричит.
- В Манхэттэн, в Китай, в Австрию, в Рио-де-Жанейро! Какая, к чёрту, разница, куда мы едем? Скажи, куда ты хочешь, и мы отправимся туда немедленно! Моя жена сожрала мою дочь буквально у меня на глазах, у меня больше нет цели в жизни, мне плевать, куда ехать!
Питер никогда, за все три месяца их бесцельных скитаний по земле, не спрашивал, что случилось с его семьёй. Почему он уехал из города, не взяв с собой Вик и Эллисон. Не взяв с собой тех, кто был дороже всего на свете. И Крис мысленно благодарил его за это. Потому что последнее, чего ему хотелось, - вспоминать глаза Вик, заполненные голодом, который она никогда не сможет утолить. Он не знал, как и почему она заразилась. За что ему это наказание. За что он такой слабак, что не смог пристрелить ни её, ни дочь, чтобы она не мучилась. За что он такой слабак, что просто позорно сбежал, пожелал уехать, бросив дом, в котором почти начала царить атмосфера жизни.
- Я знаю, ты надеешься, что в других странах, до которых мы можем добраться на машине, этого нет. Что мы сможем жить, почти как и прежде, и никогда не вспомним об этом кошмаре, - говорит Питер. – Но что если это не так?
- А что если нас расплющит метеоритом в одну из звёздных ночей? Давай не будем загадывать наперёд, - кривится Крис, чувствуя себя ужасно усталым. Вымотанным. Выпотрошенным. – Если тебя что-то не устраивает, я тебя не держу. Высажу в следующем городе, найду машину, пропитание, и распрощаемся, окей?
Питер говорит “Дерек заразился”, добавляет “Поехали” и больше не задаёт вопросы.
Крис чувствует себя эгоистичной скотиной.
Сейчас, лёжа в кровати номера заброшенного отеля, Крис почти чувствует себя живым. Рядом Питер, который тоже строит из себя что-то живое. Никто не говорил Крису, что правда начинается во лжи, но сейчас он хочет в это верить. Потому что ему больше ничего не остаётся.
Питер лениво и небрежно предлагает заняться сексом. Крис молчит несколько долгих минут, а потом качает головой, зная, что Питер это почувствует. Он хочет притворяться, но не настолько. Он хочет вернуть всё, но… не настолько. Всё кажется ему не таким. Неправильным. Он хочет, чтобы сюда сию секунду ворвались зомби, и им снова пришлось бы ехать, снова двигаться, заставлять себя не спать, крутить рычаги в надежде, что хоть одна волна радио заработает. Делать хоть что-то. Потому что эта неестественная тишина убивает его.
“Как мне вернуть всё назад?”
Вот что крутится в его голове.
“Как мне вернуть всё назад?”
Как будто это его вина.
Отец говорил, что глупо и не по-взрослому винить обстоятельства. Его уже наверняка давно сожрали зомби, но Крис всё ещё помнит его слова. Многие из них ещё надолго останутся у него в памяти.
@темы: TW
-
-
15.11.2013 в 22:02- Я никогда не говорил, что с детства так и не поборол страх спать в одиночестве? – невинно интересуется тот, прижимается ближе и довольно выдыхает в шею.
блин, тут такой юстовый броманс, что просто обалдеть!
Он вспоминает, как выпустил свою первую пулю в Бикон-Хиллз.
вот вся эта зарисовка, плюс отношения с отцом - очень здорово!
Питер говорит “Дерек заразился”, добавляет “Поехали” и больше не задаёт вопросы.
Крис чувствует себя эгоистичной скотиной.
так мало слов, так много эмоций...
такая классная зарисовка - по всему, по их отношениям, по вот тому, что происходит.
все-таки я люблю их именно в твоем исполнении больше всего )))
спасибо!
-
-
16.11.2013 в 00:52Вообще я рассчитывала, что они всё-таки займутся потом сексом, хоть каким-то, но Крис сказал: "Нет" - и я не стала. Под конец текста он оказался таким усталым, бедняга Т.т
О, я рада, что зарисовка про первую пулю понравилась) Она как-то неожиданно возникла в голове, я совсем не планировала её. А отношения с отцом - это вечная боль просто. Всегда так досадно, что Крису не досталось ничего такого. Всё, в основном, было для Кейт >.>"
Избалованная сучка.так мало слов, так много эмоций...
О да...
Это очень здорово, что ты до сих пор любишь их у меня
И тебе спасибо
P.S. А ещё изначально я думала, что Питер скажет не про кошмары, а про неудобные подушки в соседнем номере. Но так, мне кажется, вышло даже лучше ^^
-
-
16.11.2013 в 09:28и это правильно, я щитаю... потому что когда герои в текстах не хотят, то и не надо их ломать.
Хотя... может Питер его потом все-таки уговорит? ))
Всегда так досадно, что Крису не досталось ничего такого.
ну зато он и не стал таким, как Кейт, так-то.
ты пиши, пиши )) потому что у тебя они реально очень круто получаются ) я вот все мечтаю, что ты когда-нибудь по ним большой текст напишешь ( ну миди, например).
Хотя я и этим радуюсь ) даже когда не отписываюсь - читаю обычно в читалке (даже небольшие тексты), и иногда просто не дохожу, чтобы отписаться потом в самой теме текста. Но ты имей в виду - я читаю их все!
-
-
16.11.2013 в 18:05Тоже верно. Единственный нормальный в семействе Арджентов человек - вполне почётная должность.
Я бы с радостью написала, но у меня нет идей, которые я могла бы растянуть. Всё как-то коротко, просто. Хотя дело даже не в идеях, во мне. Не заточена я, наверное, на большие тексты) Вон, "Волчьи следы" - предел мечтаний >.<
Но ты имей в виду - я читаю их все!
Спасибо *о* Мне очень приятно)