Я ПООЩРЯЮ БЕЗОПАСНЫЙ СЕКС, ПОТОМУ ЧТО Я ХОРОШИЙ ДЯДЯ ©
Название: Can't stop running away
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU, angst
Персонажи: Крис Арджент, Питер Хейл (и его родня)
Рейтинг: R
Размер: ~6200 слов
Предупреждения: Здесь возможен OOC всех, кто входит в графу "Персонажи", и AU относительно почти всего, что вы знаете по канону. Разница в возрасте между персонажами, но педофилии нет, расслабьтесь.
От автора: Для Капитан Вчера. Спасибо тебе за заявку, она шикарна, как тысяча рассветов, и вдохновила меня настолько, что рассказ получился больше, чем моё самое любимое собственное творчество по этому фандому (а именно "Волчьи следы"). Вместо красивого порно я увлеклась росписью чаепития и всунула в конце ангст. Искренне прошу у тебя прощения за это.
Советую Requiem Mass in D minor - Lacrimosa от Моцарта, ибо в фике фигурируют слова из этой части, и в два определённых момента Питер намекает именно на неё.
Также спасибо вот этому видео: Peter/Chris || 9 Crimes. Оно тоже в какой-то момент мне очень помогало. Как и всякая совершенно не относящаяся к делу фигня. Спасибо песне NIN - Closer, ибо она - вечный источник вдохновения для высокорейтинговых сцен и нужного настроя.
Изначальный вариант названия фика был "Слабоумие и отвага" x) Потом - "It's the wrong kind of place". Не уверена, насколько подходит "Can't stop running away", но здесь фантазия мне уже окончательно отказала.
Наверное, я хотела сказать что-то ещё, но уже забыла. Наслаждайтесь, если сможете =]
Стандартное предупреждение автора: вы рискуетеПитер – прогрессивный человек (ну, не совсем человек, но это, право слово, мелочи) и придерживается мнения, что каждый вкладывает в общие понятия что-то своё, а потому определения и границы всегда немного расплываются. Но, даже несмотря на это, ни в одном из извращённых вариантов он не может назвать себя благоразумным. Потому что ни один благоразумный волк не полезет сам в охотничье логово, где ловушки на каждом шагу, а со стен свисают ещё не набитые ватой, однако уже выпотрошенные, освобождённые от внутренностей туши убитых зверей. Но колющий страх смешивается со щекочущими нотками предвкушения и губительными – любопытства, и сопротивляться никак не удаётся. Эта смесь горчит на языке и заставляет кровь бурлить, а разум – затуманиваться. Разве можно винить Питера в том, что у него не получается противостоять этому? Словно загипнотизированный, тянется он к дому, от которого веет одиночеством и опасностью. Ещё одно крайне заманчивое сочетание.
Питер возвращается в Бикон-Хиллз с лёгкой опаской: самой младшей племяннице семь с половиной, а это значит, что в скором времени следует ожидать пополнения в стае. Наверное, Талию в детстве не раз уронили головой вниз или по случайности, не рассчитав расстояние от ребёнка на руках до дверного косяка, стукнули макушкой о различные предметы и поверхности. Иной причины, по которой сестре каждые несколько лет, словно тикали женские часы, необходимо было забивать дом под завязку своими детьми, он не видит. Ему лично хватило гиперактивной Лоры. Но потом появился хмурый, вечно недовольный Дерек, а затем – крикливая, но в некоторые моменты словно уходившая в себя и вдумчивая Кора. И, естественно, все они нуждались во внимании дяди.
В четвёртый День Рожденья Коры, когда все дети отправляются по кроватям, в кругу взрослых Питер заявляет, что покончит жизнь самоубийством, если у него появится четвёртый племянник. Серьёзно. В их доме уже тринадцать особей, и не все, конечно, волки, но сильно легче ситуация от этого не становится. Между тем, дом нерезиновый, и он не подписывался на роль няни. Ему вообще-то скоро в университет, там не слушают оправдания типа “Мой плохо контролирующий себя племянник, надувшись на то, что я не стал смотреть с ним “Черепашек ниндзя”, сожрал мой доклад”. Талия поджимает губы и смотрит на него так, словно он – приёмный ребёнок-еврей, за столом в арийской семье посмевший открыто раскритиковать и поставить под сомнение взгляды Гитлера. Питер закатывает глаза: что за семья, где ты даже не можешь честно высказать своё мнение?
К тому же, за несколько лет - Бикон-Хиллзский детский сад и Бикон-Хиллзская школа, от младшей до старшей - он изучил город вдоль и поперёк. И если только туда за каким-то фигом внезапно не перекатили самый большой моток бечёвки в мире или не установили другую глупую достопримечательность, ожидать скопления новых интересных лиц тоже не стоило. А значит, у него где-то около двух месяцев, в которые он даже не сможет найти оправдание, чтобы сбежать из переполненного, насквозь провонявшего волчатиной дома.
Но – о, счастье! – Питер ошибается. Едва он переступает порог дома, к нему бросается Лора, обнимает и возбуждённо шепчет:
- В городе охотник, охотник! Мама и папа говорили об этом вчера за ужином! И ещё…
Лора говорит, что охотник приехал в мае, и от него за километр разит порохом и аконитом. Благоразумие? К чёрту его. Глаза Питера вспыхивают голубым.
Талия, конечно, пытается промыть ему мозги. Предостеречь. Прочитать лекцию. Став альфой, она уверяется в том, что стала ещё и всеобщей мамашей. Женские инстинкты по-прежнему играют и развиваются вместе с детьми. Только вот она забывает, что прошла двадцать первая весна Питера, и он теперь свободен, как в поле ветер, и совершеннолетен для каждого уголка планеты. Даже мать, будь она жива, не смогла бы повлиять на него. Если Талия думает, что у неё больше авторитета, чем у матери, только потому, что она может включить инфракрасную подсветку у радужки глаз, то она сильно ошибается. В конце концов, за кого она его принимает? Он не собирается приглашать охотника на ужин и просить остаться с детьми, пока сам будет шастать по клубам в поисках удовольствий.
Прежде чем подобраться поближе, Питер собирает любую информацию, которую может получить, даже слухи. Охотника зовут Кристофер Арджент, он здесь проездом, буквально на пару месяцев. Довольно плох в социальном общении. Зарождающаяся седина в волосах и щетине и “выцветшие серые глаза”, практически дословная цитата впечатлительной домохозяйки миссис Уэлш, давно страдавшей от острого недостатка мужского внимания после смерти супруга. Миссис У. стоило бы писать женские романы, чтобы хоть куда-то девать нерастраченную энергию любви.
Питер приходит к двери Арджента с пирогом собственного приготовления. Да-да, собственного, именно поэтому он немного кособокий, но зато вкусно пахнет вишней. Сестра ясно дала понять, что не пойдёт на контакт с охотником, а кулинар из него так себе, ибо на первом месте стояли совсем другие вещи сначала. Это девочкам нужно было уметь готовить, чтобы завоёвывать сердца мальчиков. Питеру же следовало окончить университет и начать, наконец, зарабатывать. Желательно при первой же возможности съехав из дома, который пока так и не стал резиновым, а Талия, меж тем, всё ещё достаточно молода, чтобы обеспечивать стаю наследниками и наследницами ещё несколько следующих долгих и счастливых лет.
Естественно, ни для одного жителя волчьего дома не осталось секретом, что Питер делал выпечку. Дети, несмотря на предостережение, хотели залезть в духовку чуть ли не целиком и попробовать хоть кусочек. Разумеется, ведь это готовил дядя Питер! Если бы готовила мама, это было бы привычно. Но его стряпню жаждали оценить практически все. И, естественно – естественно! – все хотели знать, для кого. Каждый раз приходилось изобретать кого-то нового, но потом Питеру надоело, и он отвечал, что бабушке. Любопытная племянница, вертевшаяся поблизости и дававшая советы, хотя сама умела готовить только яичницу, и то подгорелую, фыркнула:
- Твоя бабушка умерла.
- Твоя тоже, но ты же ходишь к ней на могилу и кладёшь цветы. Разговариваешь с её фотографией. Зачем? Она ведь всё равно тебя не услышит.
- Мама сказала, так надо, - Лора замялась, отвела взгляд. Питер пожал плечами: - А я вот хочу дать бабушке пирог. Просто так.
- Брехня, - проходя мимо, весомо заметил Дерек, так ни с кем и не подружившийся за очередной прошедший год в школе, и скрылся на улице. Питер закатил глаза: ох уж эта семья. Посворачивал бы шеи половине, вторую утопив, как котят нерезаных.
Нажав на звонок, Питер держит в руках всё ещё тёплую тарелку с пирогом, накрытым пищевой плёнкой, и репетирует добродушную улыбку обычного соседа.
Ждать приходится довольно долго, Питеру кажется, что он слышит до боли знакомый щелчок предохранителя, но продолжает храбро стоять за дверью. От одного выстрела в ту же секунду он не умрёт, даже если аконитом, а соседи потом подтвердят, что он даже не успел достать болтовнёй или чем похлеще, безумный хозяин просто пальнул без предупреждения. Таких людей надо держать в специальных лечебницах и позволять гулять только по прилегающей территории. Раз в месяц, не больше.
Но затем открывается дверь, он всё ещё жив, цел, орёл, в руках у него пирог, а на лице – улыбка Чеширского кота. Собственный День Рожденья он не стал бы праздновать с такой охотой, как появление нового жильца в давно опостылевшем городе.
- Здравствуйте, мистер Арджент. Я – Питер. Питер Хейл. Наша семья живёт в доме в самом сердце городского заповедника. Только я приехал с университета, как услышал про вас, решил поздравить с новосельем.
От Криса действительно несёт аконитом и порохом, а ещё дымом и чем-то травяным. Запах кожи совершенно особенный, сводит с ума. Крис трёт ладонью шею, будто ему неловко, хмурится растерянно, глядя то на пирог, то на улыбающееся лицо.
- Это… очень приятно. Питер. Кажется, до этого ко мне заходила только миссис Уэлш, и я побоялся есть её пирожные, потому что…
- Я понимаю, - теперь у Питера смеются даже глаза, он кивает. – Я бы тоже побоялся.
Крис в узких джинсах и свободной футболке, волосы немного взъерошены, как будто он только что спал, хотя на часах уже три после полудня. Питер находит это милым и хочет рассмеяться. Перед ним стоит угроза. Угроза, выглядящая на сорок с чем-то, а значит, в два раза старше. Минимум. И он. Считает. Это. Милым. Адекватность? Нет, не слышал.
- Не подумайте, что я навязываюсь, - “потому что именно это я и делаю”, - но вы не пригласите меня на чашку чая?
- Ты знаешь, у меня… неубрано тут, - Крис морщится, словно это причиняет ему физический дискомфорт. – Некоторые коробки с въезда так и не распаковал.
- Но одна табуретка, кружка, ложка и блюдце у вас ведь найдутся? – Питер по-прежнему не напирает. Пока что именно просит, исключительно словами, контролируя тело, не подаваясь вперёд и не сверкая глазами. – Мне много не надо, мистер Арджент.
- Крис. Ради всего святого, Питер, просто Крис. Мистер Арджент – мой отец, и я рад, что мы с ним нынче по разным городам, - тот массирует себе виски, будто упоминание семьи вызывает головную боль, и, кажется, с неохотой, но всё же отступает, позволяя зайти внутрь.
Для холостяка в доме слишком прибрано, но кольца на пальце у Криса нет. Так же, как и ничего удивительного в порядке: у охотников всё чётко и по полочкам. К тому же, Крис часто переезжает, что следует из его стандартной отговорки “буквально на пару месяцев”. Поэтому на стенах нет картин, призванных украшать помещение, а по каждой поверхности не расставлены фотографии с семьёй и друзьями. Разительное отличие от переполненного подобными мелочами волчьего дома. От этого кажется, что здесь больше пространства, и Питер позволяет себе втянуть носом воздух от счастья, наслаждаясь этой свободой, возможностью раскинуть руки в стороны и при этом не заехать кому-нибудь из многочисленных родственников в лицо. Всегда ведь кто-нибудь подвернётся под руку или будет проходить мимо.
Признаться честно, он совсем не так себе всё представлял по мере взросления. Реальность оказалась жестокой штукой, как о ней и говорили, растоптав его счастливые мечты. В семье ходила поговорка: “Если ты ни разу не думал о том, чтобы выгнать всех из дома и хотя бы пять минут посидеть в полной тишине и одиночестве, ты не Хейл”. Так оно, в общем-то, и есть. Питер до сих пор завидует любому, у кого в семье не больше четырёх человек. Не то чтобы он не подвержен атакам родственной любви, но с каждым разом эти позорные приступы случаются всё реже, уступая место мечтам о работе, где можно будет и есть, и спать. Приделать к личному кабинету ещё и личную спальню, и дело в шляпе. А про всех остальных при случае врать, что просто однофамильцы.
Охотник спокойно и скупо, без лишних движений, заваривает чай. Если у него где-то и есть коробки, то точно не на кухне, где уже стоят два стула и отличный стол. Стены усыпаны висячими шкафчиками, плита настолько чистая, что даже блестит. При взгляде на всё это великолепие даже не верится, что здесь кто-то живёт, причём аж с мая-месяца. Эту кухню можно фотографировать хоть сейчас и отправлять на обложку специального журнала. С которой, возможно, её и перенесли чудом в реальный мир до этого.
- Чем ты занимаешься, Крис? – сделав глоток зелёного чая с запахом трав, беспечно интересуется Питер. Это нормальный вопрос, никакой подоплёки, что вы.
- Поставками оружия для правоохранительных органов, - судя по тону, этот вопрос охотник слышит далеко не в первый раз, а потому ответ заучен наизусть.
Никаких двусмысленностей. Вполне легальная деятельность. Только вот Питер чувствует запах аконита, идущий откуда-то сверху, вероятно, из спальни, где под кроватью находится непримечательная чёрная сумка с необходимым инвентарём. В возрасте Криса даже ответ “охота” в качестве обозначения хобби будет звучать безобиднее некуда. Кто не любит время от времени подстрелить пару белок или зайцев, м? Настоящее мужское дело.
- А у тебя какие планы на будущее? – Крис вытаскивает из подставки нож, чтобы поделить пирог на части, и Питер обмирает от страха и какого-то странного предвкушения. Словно охотник уже обо всём догадался по паре фраз, по манере поведения, по не вовремя проскользнувшему блеску в глазах и сейчас вместо выпечки покромсает на части его. Даже не извинившись. Да и с какого чёрта? Маленький глупый волчонок сам попался в капкан, а потом ещё и прихромал к логову убийцы, надеясь, что тот снимет зубастую ловушку, вместо того чтобы покончить с его страданиями и пустить пулю в лоб. В этот момент на фоне бы играла драматическая классическая музыка. Например, знаменитый “Реквием” Моцарта.
Всплеск эмоций вкупе с общим напряжением щекочет нервы. Питер облизывается, жалея, что не может словить эти ощущения в банку с дырками, словно жучка, спрятать, а потом любоваться в одиночестве в особые моменты.
Он вспоминает, что ему задали вопрос, и отвечает, следя за тем, как легко нож входит в пирог, как солнечные лучи играют на остром предмете, проникая через окно в кухне.
- О, я пока ещё студент. У моей семьи есть парочка-другая корпораций в крупных городах. Вот закончу обучение и уеду отсюда, устроюсь там.
- А ты амбициозен, да? – Крис ухмыляется, чуть прищурившись, и Питеру чудится в его голосе одобрение.
- Это ведь не порок, - он пожимает плечами, ласково улыбаясь. – Большинство человеческих инстинктов продиктовано эгоизмом. Заниматься сексом, чтобы продолжить собственный род. Спасти свою жизнь. Хотеть большего, чтобы найти удобное место под солнцем – это эгоистично, я не спорю, но, по-моему, довольно разумно.
- Что ж, удачи тебе в этом, - хмыкает охотник и тянется к заднему карману джинсов. Затем чертыхается и почти отдёргивает руку. Питер мог бы закидать его предположениями. Мгновенно вспыхнувшими выводами и теориями в голове. Но он держит язык за зубами, не собираясь щеголять во всей красе в первый же день. На дворе июль, а мужчина пока не выглядит как готовый сорваться в любой момент. Значит, удовольствие можно растянуть. Насладиться возможностью блеснуть умом и пообщаться с человеком, который не зациклен на семье, карьере и девочках. Поскольку это, кажется, всё, что интересует его сверстников в университете.
Питер дожидается, пока чай окончательно остынет, допивает и вежливо интересуется:
- Ты не сильно занят, Крис? Можно я буду иногда заглядывать к тебе?
А затем улыбается мягко, с оттенком извинения, потупив взгляд:
- У меня две племянницы и один племянник, друзья со школы по отпускам или разъехались в другие города. Мне скучно, и у меня нет ни одного повода сбежать от малолетней оравы. Это мои последние каникулы, Крис, потом только отпуска во взрослой жизни, может, даже самооплачиваемые. Спаси меня на это лето, пожалуйста.
Питера не особо беспокоит, что в один момент в голове что-то щёлкает, и он странным образом переключается с мягкого рассказа о своей печальной участи на давление на жалость. Приюти меня. Открой дверь своего дома. Выдай комплект собственных ключей и сделай мне запасной. Протяни руку помощи изнывающему от переизбытка живых существ на один квадратный сантиметр, тебе же несложно, с таким-то огромным домом.
Вежливость? К чёрту её. Ему нужно время. Ему, словно вампиру из древних легенд, нужно многоразовое разрешение на пересечение порога. Ему нужно пробраться под кожу и поселиться там. Зачем? Он подумает об этом позже. Он не избалован, попробуй избаловаться в огромной стае, но он взрослеет и всё больше убеждается в том, что никто не может запретить ему исполнить парочку своих желаний. Ведь метафорически вскрыть грудную клетку и изучить отчаянно бьющийся комок плоти – не преступление? Он потом закроет всё обратно, спрячет и сделает так, чтобы никто больше не смог это увидеть. Слишком амбициозен и самоуверен? Может быть. Но это ведь не порок, верно?
- Я могу вскоре уехать, - задумчиво тянет Крис. – Но… почему бы и нет?
Питер улыбается и с лёгкой подколкой спрашивает: “Пирог-то хоть понравился?”
До полнолуния ещё три дня, и Питер придумывает самые нелепые причины, чтобы покинуть волчий дом. Не может быть: он нашёл старую коллекцию бейсбольных карточек! Теперь они на вес золота, но продавать пока рано, сначала можно просто похвастаться Крису.
На досуге в библиотеке он берёт несколько книг и изучает их на холме с большим камнем, откуда открывается шикарный вид на маленький городок. Камень холодный, холм пустой и тихий, а книги – невероятно скучные, но мама всегда любила повторять, что неизвестно, какие знания пригодятся тебе в жизни. Поэтому Питер читает и то, и это, старается запомнить, чтобы потом нашлись темы для обсуждения с Крисом. А какое оружие больше всего расходится? Да брось, я – не СМИ, это простая статистика, ты наверняка ведёшь какой-то учёт. Ну, да, зависит от специфики правоохранительных органов. Но ты всё равно не отделывайся общими фразами, я же не ради поддержания беседы спрашиваю, мне действительно интересно. Я изучал статьи, и хотя тут тебе, конечно, не библиотека Конгресса, но тоже вроде ничего.
Питер ведёт себя осторожно, отмечая только те запахи, которые ударили бы в нос и сшибли с ног даже обычного человека. Пользуется отстранёнными описаниями свежести природы и восхищается практически по-книжному, хотя с его нюхом сам Бог велел работать кем-нибудь вроде парфюмера. Но, несмотря на все пререкания с сестрой, Питер понимает, что поставит под угрозу не только себя, но и всю остальную семью. И, насколько бы детвора ни раздражала его временами, он не хочет однажды прийти на их могилы. Ненормально это – когда дядя живёт дольше племянников.
Подобные мысли, впрочем, проскальзывают редко. Благоразумие вылетает, как пробка из бутылки, почти всякий раз, когда Питер снова натыкается на Криса. Запах аконита, пороха и дыма дурманит голову вместе со страхом, адреналином, который бежит по венам жидким огнём. Это своеобразный наркотик, алкоголь Питера, которому не грозит захмелеть от человеческих напитков типа виски или пива. Это куда лучше, с ноткой опасности, но без побочных эффектов, хотя крышу сносит на раз-два. И это Питер не позволяет себе даже намекнуть на возможность близости. Разумеется, провоцирует. Касается едва-едва, кидает взгляды вроде бы двусмысленные. Но сдерживается от того, чтобы выдохнуть в ухо или прижиматься дольше, чем положено. Не заводит странные разговоры и выспросить о семье пытается только у интернета или базы данных полиции, но не у самого охотника. Ему хочется проверить границы, слегка подтолкнуть, переступить. И останавливает Питера лишь то, что одним неосторожным, нетерпеливым жестом он может разрушить всё, чего добивался уже несколько дней. Подобия доверия. Крис вежлив и редко улыбается, но по-прежнему закрыт. Опасается, присматривается. Щурится, стараясь в чертах лица разглядеть истинные намерения. При этом в уголках глаз у него появляются морщины, к которым невыносимо хочется прикоснуться. Говорят, терпение вознаграждается, и Питер терпит, хотя это кажется ему невыносимой мукой.
В университете экспериментировать с собственной привлекательностью и ориентацией было намного легче. Природа не обделила его ни красотой, ни умом, он позволял себе сиять, получая хорошие отметки и периодически участвуя не столько в спортивных матчах, сколько в дружеских состязаниях между командами, образованными из студентов самого университета. Они проводились нечасто, но заряжали духом соперничества ничуть не меньшим, чем на любой другой игре. Там у Питера открывался целый ряд возможностей показать себя с выгодных ракурсов и сторон. Молодой обворожительный парень, способный красиво обвести вокруг пальца, изящно изогнуться… Ловкость и сила рук, сжимающих мяч, крепкие ноги, способные оттолкнуться от пола с такой силой, словно к кроссовкам приделаны невидимые пружины. Кто бы не клюнул?
Иногда хватало только улыбнуться, и развлечение на ночь уже обеспечивало себя само. Да, Питер был горд и несколько высокомерен, но в целях эксперимента позволил себе отпустить контроль над ситуацией и несколько раз оказаться снизу. Будь у него возможность, он, почувствовавший себя ненасытным и властным над чужими гормонами, устроил бы настоящую оргию с собой в главной роли, но потом тревожными колоколами зазвонила сессия, а затем, наконец, для него, совершеннолетнего, взрослого, распахнулись двери всех баров в родном городке. Тоже неплохо, если хорошенько подумать.
Но Крис не поведётся на соблазняющие улыбки с медленным облизыванием губ, Питеру даже не надо экспериментировать, чтобы понять это. И хотя он чувствует сгусток эмоций от Криса, этот клубок настолько тесно переплетён, что он не может не то что понять, чего там больше, а хотя бы что там есть в принципе. Желание? Запреты, связанные с какими-то личными переживаниями из прошлого? Сомнения? Подозрения?
Питеру нравится, что Крис позволяет запутать себя, сбить со следа, смеясь, шутя, перемешивая теории, словно стаканчики с шариками на улице в качестве фокуса на внимание. Он любуется этим лёгким оттенком замешательства, тут же сменяющимся недовольством и недоумением. Успешно ли он строит из себя загадку? Судя по тому, что Крис до сих пор ни разу не прогнал его прямо с порога – да. Внутренний голос, разумный и осторожный, предлагает остановиться, пока не поздно. Для кого? Загадочность подозрительна, и Питер мог бы нацепить другую маску, но играть простодушного дурачка ему не по душе. Человек, который наверняка не раз испытал предательство, а возможно, по неосторожности, неопытности и глупости однажды ещё и потерявший кого-то, не доверился бы даже ребёнку, в первые пару минут найти в его защите лазейку всё равно не получится. И Питер подбирается с разных углов, стараясь, чтобы сухие ветки под ногами не предали его нечаянным хрустом. Так странно чувствовать себя одновременно и хищником, и добычей. Это будоражит и немного сводит с ума. Но Питер не жалуется. Ему нравится. Он купается в этой противоречивости, принимает каждую дозу, постепенно начиная вырабатывать иммунитет.
До полнолуния день, и Талия уже вся на нервах, как будто в первый раз и как будто в этот день ей надлежит провести чертовски сложный ритуал, прежде чем выдать младшего брата замуж за ненадёжного охотника, который, скотина проклятая, не соизволил свалить из города до приезда любопытного безбашенного родственника. Хотя, конечно, нервничает она по другим поводам, но это не мешает ей дёргать Питера. Побудь с ними, побудь с ними, Лора уже почти взрослая, подростковый период, мало ли, что натворит. Питер хочет спросить: “А где будешь ты, их собственная мать и альфа всей стаи?” – но не спрашивает. Это удар по больному, потому что её муж… Конечно, с ним раньше было чуть лучше. Хотя две хмурых рожи на один дом Питер не выдержал бы. Дерек ведь не в Талию весь такой недовольный и ворчливый, как старый дед. А ещё у Хейлов словно по мужской линии передавалась нелюбовь к Питеру. В этом плане, правда, ещё отличилась Кора, которая всегда начинала орать, едва он не то что прикасался к ней, а просто собирался пожелать спокойной ночи самым ласковым голосом, который только способен выдать. Дети. Он никогда не любил детей. И не любил вспоминать то время, когда сам находился в этом нежном возрасте.
- У тебя никогда не будет девушки, - раздражённый и порядком уставший от наставлений сестры, Питер тоже не особо любезен в полнолуние. И если он может удержать себя от физического воздействия, то не пустить шпильку – выше его сил. Дерек рычит, мгновенно выпуская когти и сверкая жёлтыми глазами. Питер усмехается и позволяет ему проехаться когтями по своей щеке. Раны неглубокие и быстро заживают.
- Чтоб какая-нибудь мелюзга, когда тебе надо будет определиться с направлением на жизненном пути, тоже отнимала у тебя время и силы, - совершенно искренне желает Питер следом, корча рожи, чтобы проверить, действительно ли всё затянулось.
- Ты вроде как должен помогать нам, а не наоборот, - Лора, за которую так волновалась сестра, совершенно спокойно сидит в комнате, только изредка предпринимая попытки остановить вспыльчивого братца. Она фырчит и оттачивает на нём мастерство сарказма. Словесную когтеточку из дяди сделала. Просто потрясающе.
- Я вроде как должен иметь право на личную жизнь, но за все эти годы сия несбыточная мечта так и осталась всего лишь словами, - пожимает плечами Питер. Что? “Она уже почти взрослая”, и он не должен играть с ней в поддавки, когда речь заходит о сарказме, верно? Пора, наконец, научить эту зазнавшуюся ребятню, что ты не всегда выигрываешь у взрослых. А даже если и выигрываешь, то только потому, что к тебе проявили снисходительность. Что в большинстве случаев крайне унизительно. Полезный урок на будущее.
- Ты ведь уже испытываешь это на себе, верно? Если меня нет рядом, а мама занята, именно тебе поручают приглядывать за Дереком и Корой. Вешают на тебя ответственность, как рюкзак на плечи при сборах в школу. И как, нравится? Желание помогать так и хлещет через край, угадал?
Лора передёргивает плечами. Он бы тоже так сделал, если бы нечего было ответить. Вот как язвить - тут все мастера, куда ни плюнь, а как поставишь их на своё место, так аргументы сразу кончаются, а острый и длинный язык укорачивается в несколько раз безо всяких ножниц. Забавная шутка с переменой мест слагаемых, где сумма почему-то всегда иная.
Как ни странно, срывается в итоге именно сама Талия, и Питер чувствует это ещё до того, как по всему заповеднику разносится душераздирающий вой, пускающий мурашки даже по спине тех, кто знает, в чём дело. Он срывается с места, веля Лоре следить за мелкими, и уносится в лес. Против альфы у него нет никаких шансов, но муж сестры удачно скончался к этому моменту, чтобы теперь не оказать никакой помощи, а больше никто не рискнёт. Хуже всего то, что Питер понимает: Крис наверняка где-то рядом, и если он поймёт, если узнает… всему конец. Хорошо, если пулю получит кто-то один из них, и лучше это будет Питер, несмотря на то, как пафосно он распинался об эгоистичной природе человеческих инстинктов. Потому что никто не заменит мелюзге, уже когда-то потерявшей отца, ещё и мать. Из Питера паршивый родитель, и это не повод для самобичевания, но в данном случае довольно важный момент.
Питер издаёт настолько сильный и устрашающий рык, насколько способен сейчас, когда полнолуние вошло в силу, и внутренний зверь просится на свободу. Он надеется привлечь внимание Талии, чтобы она посчитала его если не за угрозу, то хотя бы за мелкое временное развлечение. А что дальше? Дальше он придумает. Для начала надо не дать ей выбраться в город, где всё примет совсем серьёзный оборот.
Талия напрыгивает на него откуда-то из-за деревьев совершенно неожиданно, прижимает к земле, рычит. Она полностью превратилась в волка, и теперь, если бы не когти и клыки, если бы не выделяющийся блеск в глазах, Питер казался бы обычной жертвой. Лапы сильно давят на грудь, вминают в землю, и ему тяжело дышать, но он снова пытается рычать, а потом заглянуть в красные глаза.
- Талия, твои дети. Что будет с твоими детьми, если ты сейчас сдашься? Твой якорь, помнишь, как в детстве, когда мама ещё была жива? Когда папа ещё был жив. Они говорили цепляться за то, что тебе дорого. Давай же, сестрица…
Альфа принюхивается к нему и впивается зубами в плечо. Питер воет сквозь стиснутые зубы. Ну круто. Теперь он – дважды оборотень. Кому скажи, не поверят. Мало того, что родился таким, так ещё и альфа в полнолуние покусала. А может, теперь он, наоборот, человек? Вот будет весело заявиться с этим к Крису. Прикинь, охотник, если того, кто родился оборотнем, укусит альфа, он станет обычным человеком. Как тебе такой фокус? Покруче пластиковых стаканчиков из-под воды на потёртом столе, а?
- У нас достаточно народу в стае, тебе необязательно ещё кого-то обращать, - недовольно шипит Питер. Конечно, след затянется, и на коже не останется и следа. Но, поскольку это от альфы, заживать будет дольше. Что ж, пожалуй, следовало довести её раньше и позволить ей дать себе пощёчину. Накричать. Он склонен считать, что это куда гуманнее.
- Лора. Дерек. Кора. Они ждут тебя дома, а у нас в городе гостит охотник. Хочешь, чтобы мне пришлось потом сделать из тебя коврик к камину как единственное оставшееся воспоминание?
Талии не нравится его мрачный юмор, и она полосует когтями его грудь. Кожу жжёт так, словно к ней раскалённую кочергу с меткой приложили. Сестра смотрит с чем-то сродни насмешке и интересу: ну, попробуй убедить меня ещё и получить снова.
- Талия, - зовёт Питер на разные лады, снова пытаясь воззвать к её разуму и перекричать снова выпущенный к небесам вой. – Талия, вернись. Или твоим детям, твоей стае придётся переезжать. Начинать новую жизнь. Бросить друзей. Бросить наш дом. Возьми себя в руки, пока сюда не сбежалось всё бикон-хиллзское общество с вилами и факелами.
Он морщится, поднимается и укрывает сестру своей неразодранной курткой, когда вместо волка посреди заповедника появляется женщина. Её трясёт, и он понимает, что это не от холода, но куртка – это такая хитрая уловка, подобие поддержки, обман логики.
Волк Питера теперь тоже хочет на ком-нибудь сорваться, покусать, оцарапать, взвыть. Ему и так приходилось сдерживать себя в студенческие дни. Не вырываться же на территорию университета, устраивая настоящий хаос. Но он снова терпит и подавляет.
- Наверное, я должна извиниться перед тобой, - начинает Талия, когда они останавливаются у крыльца, и все уши стаи обращены именно в их сторону. – Но мне что-то не хочется.
- Теперь я знаю, в кого твои дети такие вредные, - Питер закатывает глаза.
В доме она помогает ему перевязать раны, чтобы он не испачкал кровью одежду. Питеру не спится, как и любому оборотню в такую ночь, и он следит за полной луной, пока та не тает, уступая место первым солнечным лучам.
Под жалостливые, плавные всхлипы скрипки с фоновым завыванием хора Питер смотрит поверх дула ружья, которое наставил на него Крис.
- Я видел тебя в лесу ночью, - слова звучат обвиняюще, с толикой обиды, и всё это походит на какую-то дешёвую малобюджетную драму. И в то время как первый актёр старается вытянуть роль, второй задаётся вопросом: “Что я вообще здесь забыл?” От этого хочется поморщиться. – Очень невежливо с твоей стороны было утаивать от меня информацию, Питер. Ты-то ведь с первого момента знал, кто я, не так ли?
- Я – пацифист и твёрдо верю в непоколебимую человеческую натуру, - с пафосом отличника, который заучил красивую фразу из шедевра прошлых веков, отвечает он, явно переигрывая. Если уж участвуешь в спектакле, то доведи его до абсурда, иначе зрители умрут со скуки. Смотреть, правда, некому, но театр одного актёра ведь никто не отменял.
Крис не выдерживает и морщится первым:
- Перестань, это не смешно.
- А я и не смеюсь, - Питер пожимает плечами. Он расслаблен, даже не поднимает руки вверх, хотя для полноты картины этого немного не хватает. – Я слышал. Ты стоял за деревьями совсем недалеко от нас. Но если ты не убил нас тогда, то почему наставляешь на меня ружьё сейчас? За это утро я разве успел кого-то убить? Или теперь стука в дверь перед входом в дом недостаточно?
- У тебя синие глаза, - цедит сквозь зубы Крис, но ружьё всё-таки опускает. Медленно и неуверенно.
- Нет, они вообще-то серые, гений. Или зелёные. Зависит от освещения, впрочем, - позволяет себе снова паясничать Питер.
- Я знаю, что значит синий цвет радужки у оборотня. Кого ты убил?
- О, не-не-не, мистер большой и страшный не-серый охотник, на сеанс откровений я с тобой не договаривался, давай как-нибудь в другой раз, - он морщится. Не хватало только сесть на кухне, распить впустую прекрасный виски и начать делиться печальными историями из жизни, под конец пустив скупую мужскую слезу и обнявшись, похлопав друг друга по спине, словно это какой-то дурацкий сеанс групповой терапии.
- Ты хотя бы сожалеешь?
- Мы закончим этот разговор, если я скажу “да”?
Это действительно вышло случайно. И больше всего на свете после того случая Питер хотел забыть произошедшее как страшный сон. Как дети со временем, вырастая, забывают и перестают верить в монстров под кроватью. Да, он осёкся. Ошибся. Оступился. Позволил своим животным инстинктам взять над собой верх. И было бы слишком напыщенно, наигранно и нелепо сказать, что не проходило ни дня без мысли об этом. Но так или иначе ему напоминали о случившемся. И потрясающая возможность по-настоящему стереть это из памяти каждый раз огибала Питера по длинной дуге. Тогда ещё отец находился в относительно добром здравии и припечатал, что он не имеет права забывать. Это ошибка, но на ошибках учатся. Если он забудет, он повторит её снова. Так уж они устроены. Такова та часть натуры, которая принадлежит человеческой стороне.
- Я не намеревался становиться убийцей. Это я могу сказать тебе с абсолютной уверенностью, - нарушает затянувшееся молчание Питер.
- Полагаю, вы считаете нас не меньшими монстрами, чем мы – вас, - Крис присаживается на стул и не просто выпускает ружьё из рук, но ещё и отодвигает от себя. Словно теперь, когда главный секрет раскрыт, между ними не осталось недомолвок и какого-то щекотливого, нервного ожидания надвигающейся беды.
- Но у моей семьи есть Кодекс. И главное правило его гласит, что мы охотимся на тех, кто охотится на нас. Ты смог остановить её. Поэтому я не вмешался. Я не убиваю всякого оборотня, которого вижу на своём пути, не надо делать из меня злодея.
- Если ты здесь не по чьей-то наводке, то почему? – не то чтобы Питер не верит в сказанное. Всё-таки охотник действительно не накормил его аконитом. Просто странно было бы посчитать совпадением, что охотник на оборотней оказался в городке, где таковых целая семья тусуется.
- Потому что не могу перестать бежать от прошлого, - Крис дёргает плечом и поджимает губы. Прекрасно осознавая своё поведение, он не стремится измениться, и это злит его. – У меня тоже, знаешь ли, когда-то была семья.
Питер решает, что сейчас ему не хочется вдаваться в подробности этой наверняка очень грустной истории. Но вот воспользоваться глобальным потеплением атмосферы между ними (особенно по сравнению с предыдущими днями) точно не помешает.
Он поднимается со стула и преодолевает расстояние между ними, медленно протягивая руки, чтобы не вызвать у Криса желание рефлекторно отдёрнуться, отстраниться. Положив их на плечи, он чуть сжимает пальцы и протягивает, ухмыльнувшись:
- Я слышал, поцелуи истинной любви помогают ранам быстрее затягиваться. Не хочешь исцелить меня? Я покусан альфой, и, будь мы хоть трижды родственниками, это всё равно чертовски больно, можешь поверить мне на слово.
- Пикапер от бога, не иначе, - фырчит Крис, притягивает его к себе, обвивая руками талию, и целует. Питер закрывает глаза и позволяет себе, наконец, прижаться. Позволяет запаху, этой потрясающей и совершенно индивидуальной смеси, исходящей от Криса, ударить ему в самую голову, насытиться, переполниться им. Теперь можно. Теперь это чувствуется как нечто настолько правильное, что почти само собой разумеющееся.
Крис беззастенчиво облапывает его ягодицы через джинсы и ухмыляется, почувствовав в задних карманах далеко не просроченный билет на автобус или мелочь. Питер знает, что ему хочется спросить, но охотник не спрашивает и, кажется, даже не злится. Что ж, тем лучше для него.
Преодоление ступеней превращается в настоящую пытку, Крис прижимает его к перилам и целует жадно, страстно, чуть ли не заставляя перегнуться через них. Питер запускает пальцы в волосы на затылке, негромко рычит, прогибается. И думает, что ожидание, чёрт побери, того стоило. Чем дольше они оттягивали, каждая минута этой муки невозможности преодоления собственных понаставленных границ, тем ярче всё ощущается сейчас. Тем горячее становится кожа, а в глазах мутнеет, и хочется ещё, больше, пока не будешь заполнен до краёв, пока не взорвёшься от передозировки.
Оказавшись на кровати, Питер издаёт вздох облегчения и сразу же принимается лихорадочно избавляться от одежды: как от своей, так и от чужой. Крис мешает ему раздевать себя, постоянно прикасаясь губами, прослеживая пальцами бинт, обмотанный вокруг груди и идущий через прокушенное плечо. Он немного пропитан кровью и отдаёт железом. На мгновение Питер даже может поклясться, что Криса это заводит. Чёртов фетишист приходит в восторг от представленной картины, и он не знает, что мешает охотнику содрать всю эту мишуру и начать водить по ранам языком.
Питер выуживает из карманов небольшой тюбик смазки и шуршащую упаковку с презервативом, прежде чем всё улетает на пол за ненадобностью. Он раздвигает ноги, не видя никакого смысла в ложном смущении, и облизывается в предвкушении.
Это его первый раз со взрослым человеком, и разница прекрасно чувствуется. Крис действует напористо, но не подавляя. Он нетерпелив и жаден до ласки и прикосновений, но при этом от него исходит сила, а не сбивающее весь настрой желание потакать своим гормонам. Крис действует умело и при этом прислушивается к интуиции, которая подсказывает ему чувствительные точки Питера. Шокирующе приятное разнообразие по сравнению с тем, что Питер испытывал раньше.
Он прогибается и провоцирует, но Крис продолжает растягивать его до тех пор, пока с его губ в тишине комнаты не срывается хриплое, почти отчаянное:
- Пожалуйста, чёрт тебя дери…
Питер отдаётся на волю сильных рук, стонет от того, как мозолистые пальцы впиваются в его кожу, оставляя отметины. Это не похоже на исцеление, и боль не отступает, а берёт на себя роль приятного дополнения, красочным бонусом вплетаясь в палитру остальных ощущений, но Питер и не жалуется. Он вскрикивает и цепляется за руки Криса, требуя ещё, сильнее. Банально, но невыносимо искренне. Стискивает его мышцами, ласкает себя, теряя голову от удовольствия. Это слишком ненормально, чтобы быть правдой. Но это происходит именно сейчас.
Питер кончает раньше, доведённый до предела, не сдержавшись, царапает Криса выпущенными волчьими когтями. Тот шипит и следует за ним, затем выскальзывая и устраиваясь рядом. Запах секса и пота наполняет комнату, и, когда посторгазменная нега сходит, Питер расталкивает Криса и тянет в душ. Тот бережно вытирает его после и накладывает новые бинты, коих у самого в наличии немало.
- Ты ведь не против, если я останусь у тебя на ночь? – Питер улыбается так, будто это действительно вопрос. Крис не подыгрывает, но, ухмыльнувшись, желает спокойной ночи, прежде чем повернуться на другой бок.
Утром Питер просыпается в полном одиночестве. Во всём доме не слышно ни единого звука, намекающего на присутствие другого живого существа. Неприятное чувство появляется в груди и постепенно разрастается, но Питер не поддаётся, мотает головой и спускается вниз. Может, Крис вышел за продуктами. Может, он пошёл покупать цветы и кольцо, а также репетировать речь в стиле “Давай путешествовать по миру вместе”.
Но вечером приезжают грузчики, и Питер понимает, что под кроватью на утро больше не пахло аконитом и оружейной смазкой. Что в шкафу, откуда он хотел позаимствовать какую-нибудь новую одежду, оказалось пусто, и это как-то странно для человека, который остановился на несколько месяцев. Что в ванной не нашлось аптечки, бритвы, зубной щётки и пасты. Реальность безжалостно бьёт под дых: Крис уехал. Сбежал, как последний трус, словно отношения с Питером – да какие там отношения, одна-единственная совместная ночь – могли навредить ему. Могли изменить его необратимо, сделав хоть немного счастливее, заставив позабыть о собственных потерях. Они могли бы помочь в этом друг другу.
- Вы – мистер Арджент? – вежливо интересуется мужчина в форме и поправляет кепку, уже готовый протянуть бланк на подпись.
- Нет, - разочаровывает его Питер. – Зашёл в гости. Не знал, что он уезжает.
Он возвращается в волчий дом, и Талия, словно ещё не отошедшая, бросается на него прямо с порога:
- Где ты был? Мы так волновались! Полнолуние прошло, охотник под боком, а ты…
Тут она втягивает носом воздух и ахает, ошарашенная, едва не закрывает рот руками.
- Ты… ты был с ним. Ты провёл с ним ночь. Несмотря на то, что он… Ещё скажи мне, что в лесу ты защищал его! Я ведь почувствовала его, но… Что на тебя нашло?!
После этого сестра, наконец, замечает его понурый вид и смягчается, спрашивает как-то даже осторожно:
- Что случилось, Питер? Он… он что-то сделал? Ты ранен? Он угрожал тебе?
- Он уехал, Талия. Он уехал из города, - бесцветным голосом поясняет Питер. – Почему ты не радуешься? Разве ты не этого хотела? Теперь твоим детям ничего не угрожает. Я прогнал большого и злого охотника. Я обезопасил нашу семью. Я хоть раз сделал что-то полезное. Сегодня можно устроить большой праздник.
Он проходит в дом, оставляя сестру позади. Чувство, будто его предали, разъедает Питера на части, и больше всего его злит то, что для этого чувства у него нет никаких причин.
Звёздочки*И полон будет слёз тот день,
Когда, из праха возродясь,
Виновный волк отправится на суд (лат.)
Вольный перевод и небольшая переделка слов для “Реквиема” Моцарта.
**Fort Royal – Не впускай зверя в дверь
Автор: Св. Иоанн Уотсон
Фандом: Teen Wolf
Жанр: AU, angst
Персонажи: Крис Арджент, Питер Хейл (и его родня)
Рейтинг: R
Размер: ~6200 слов
Предупреждения: Здесь возможен OOC всех, кто входит в графу "Персонажи", и AU относительно почти всего, что вы знаете по канону. Разница в возрасте между персонажами, но педофилии нет, расслабьтесь.
От автора: Для Капитан Вчера. Спасибо тебе за заявку, она шикарна, как тысяча рассветов, и вдохновила меня настолько, что рассказ получился больше, чем моё самое любимое собственное творчество по этому фандому (а именно "Волчьи следы"). Вместо красивого порно я увлеклась росписью чаепития и всунула в конце ангст. Искренне прошу у тебя прощения за это.
Советую Requiem Mass in D minor - Lacrimosa от Моцарта, ибо в фике фигурируют слова из этой части, и в два определённых момента Питер намекает именно на неё.
Также спасибо вот этому видео: Peter/Chris || 9 Crimes. Оно тоже в какой-то момент мне очень помогало. Как и всякая совершенно не относящаяся к делу фигня. Спасибо песне NIN - Closer, ибо она - вечный источник вдохновения для высокорейтинговых сцен и нужного настроя.
Изначальный вариант названия фика был "Слабоумие и отвага" x) Потом - "It's the wrong kind of place". Не уверена, насколько подходит "Can't stop running away", но здесь фантазия мне уже окончательно отказала.
Наверное, я хотела сказать что-то ещё, но уже забыла. Наслаждайтесь, если сможете =]
Стандартное предупреждение автора: вы рискуетеПитер – прогрессивный человек (ну, не совсем человек, но это, право слово, мелочи) и придерживается мнения, что каждый вкладывает в общие понятия что-то своё, а потому определения и границы всегда немного расплываются. Но, даже несмотря на это, ни в одном из извращённых вариантов он не может назвать себя благоразумным. Потому что ни один благоразумный волк не полезет сам в охотничье логово, где ловушки на каждом шагу, а со стен свисают ещё не набитые ватой, однако уже выпотрошенные, освобождённые от внутренностей туши убитых зверей. Но колющий страх смешивается со щекочущими нотками предвкушения и губительными – любопытства, и сопротивляться никак не удаётся. Эта смесь горчит на языке и заставляет кровь бурлить, а разум – затуманиваться. Разве можно винить Питера в том, что у него не получается противостоять этому? Словно загипнотизированный, тянется он к дому, от которого веет одиночеством и опасностью. Ещё одно крайне заманчивое сочетание.
Питер возвращается в Бикон-Хиллз с лёгкой опаской: самой младшей племяннице семь с половиной, а это значит, что в скором времени следует ожидать пополнения в стае. Наверное, Талию в детстве не раз уронили головой вниз или по случайности, не рассчитав расстояние от ребёнка на руках до дверного косяка, стукнули макушкой о различные предметы и поверхности. Иной причины, по которой сестре каждые несколько лет, словно тикали женские часы, необходимо было забивать дом под завязку своими детьми, он не видит. Ему лично хватило гиперактивной Лоры. Но потом появился хмурый, вечно недовольный Дерек, а затем – крикливая, но в некоторые моменты словно уходившая в себя и вдумчивая Кора. И, естественно, все они нуждались во внимании дяди.
В четвёртый День Рожденья Коры, когда все дети отправляются по кроватям, в кругу взрослых Питер заявляет, что покончит жизнь самоубийством, если у него появится четвёртый племянник. Серьёзно. В их доме уже тринадцать особей, и не все, конечно, волки, но сильно легче ситуация от этого не становится. Между тем, дом нерезиновый, и он не подписывался на роль няни. Ему вообще-то скоро в университет, там не слушают оправдания типа “Мой плохо контролирующий себя племянник, надувшись на то, что я не стал смотреть с ним “Черепашек ниндзя”, сожрал мой доклад”. Талия поджимает губы и смотрит на него так, словно он – приёмный ребёнок-еврей, за столом в арийской семье посмевший открыто раскритиковать и поставить под сомнение взгляды Гитлера. Питер закатывает глаза: что за семья, где ты даже не можешь честно высказать своё мнение?
К тому же, за несколько лет - Бикон-Хиллзский детский сад и Бикон-Хиллзская школа, от младшей до старшей - он изучил город вдоль и поперёк. И если только туда за каким-то фигом внезапно не перекатили самый большой моток бечёвки в мире или не установили другую глупую достопримечательность, ожидать скопления новых интересных лиц тоже не стоило. А значит, у него где-то около двух месяцев, в которые он даже не сможет найти оправдание, чтобы сбежать из переполненного, насквозь провонявшего волчатиной дома.
Но – о, счастье! – Питер ошибается. Едва он переступает порог дома, к нему бросается Лора, обнимает и возбуждённо шепчет:
- В городе охотник, охотник! Мама и папа говорили об этом вчера за ужином! И ещё…
Лора говорит, что охотник приехал в мае, и от него за километр разит порохом и аконитом. Благоразумие? К чёрту его. Глаза Питера вспыхивают голубым.
Талия, конечно, пытается промыть ему мозги. Предостеречь. Прочитать лекцию. Став альфой, она уверяется в том, что стала ещё и всеобщей мамашей. Женские инстинкты по-прежнему играют и развиваются вместе с детьми. Только вот она забывает, что прошла двадцать первая весна Питера, и он теперь свободен, как в поле ветер, и совершеннолетен для каждого уголка планеты. Даже мать, будь она жива, не смогла бы повлиять на него. Если Талия думает, что у неё больше авторитета, чем у матери, только потому, что она может включить инфракрасную подсветку у радужки глаз, то она сильно ошибается. В конце концов, за кого она его принимает? Он не собирается приглашать охотника на ужин и просить остаться с детьми, пока сам будет шастать по клубам в поисках удовольствий.
Прежде чем подобраться поближе, Питер собирает любую информацию, которую может получить, даже слухи. Охотника зовут Кристофер Арджент, он здесь проездом, буквально на пару месяцев. Довольно плох в социальном общении. Зарождающаяся седина в волосах и щетине и “выцветшие серые глаза”, практически дословная цитата впечатлительной домохозяйки миссис Уэлш, давно страдавшей от острого недостатка мужского внимания после смерти супруга. Миссис У. стоило бы писать женские романы, чтобы хоть куда-то девать нерастраченную энергию любви.
Питер приходит к двери Арджента с пирогом собственного приготовления. Да-да, собственного, именно поэтому он немного кособокий, но зато вкусно пахнет вишней. Сестра ясно дала понять, что не пойдёт на контакт с охотником, а кулинар из него так себе, ибо на первом месте стояли совсем другие вещи сначала. Это девочкам нужно было уметь готовить, чтобы завоёвывать сердца мальчиков. Питеру же следовало окончить университет и начать, наконец, зарабатывать. Желательно при первой же возможности съехав из дома, который пока так и не стал резиновым, а Талия, меж тем, всё ещё достаточно молода, чтобы обеспечивать стаю наследниками и наследницами ещё несколько следующих долгих и счастливых лет.
Естественно, ни для одного жителя волчьего дома не осталось секретом, что Питер делал выпечку. Дети, несмотря на предостережение, хотели залезть в духовку чуть ли не целиком и попробовать хоть кусочек. Разумеется, ведь это готовил дядя Питер! Если бы готовила мама, это было бы привычно. Но его стряпню жаждали оценить практически все. И, естественно – естественно! – все хотели знать, для кого. Каждый раз приходилось изобретать кого-то нового, но потом Питеру надоело, и он отвечал, что бабушке. Любопытная племянница, вертевшаяся поблизости и дававшая советы, хотя сама умела готовить только яичницу, и то подгорелую, фыркнула:
- Твоя бабушка умерла.
- Твоя тоже, но ты же ходишь к ней на могилу и кладёшь цветы. Разговариваешь с её фотографией. Зачем? Она ведь всё равно тебя не услышит.
- Мама сказала, так надо, - Лора замялась, отвела взгляд. Питер пожал плечами: - А я вот хочу дать бабушке пирог. Просто так.
- Брехня, - проходя мимо, весомо заметил Дерек, так ни с кем и не подружившийся за очередной прошедший год в школе, и скрылся на улице. Питер закатил глаза: ох уж эта семья. Посворачивал бы шеи половине, вторую утопив, как котят нерезаных.
Нажав на звонок, Питер держит в руках всё ещё тёплую тарелку с пирогом, накрытым пищевой плёнкой, и репетирует добродушную улыбку обычного соседа.
Ждать приходится довольно долго, Питеру кажется, что он слышит до боли знакомый щелчок предохранителя, но продолжает храбро стоять за дверью. От одного выстрела в ту же секунду он не умрёт, даже если аконитом, а соседи потом подтвердят, что он даже не успел достать болтовнёй или чем похлеще, безумный хозяин просто пальнул без предупреждения. Таких людей надо держать в специальных лечебницах и позволять гулять только по прилегающей территории. Раз в месяц, не больше.
Но затем открывается дверь, он всё ещё жив, цел, орёл, в руках у него пирог, а на лице – улыбка Чеширского кота. Собственный День Рожденья он не стал бы праздновать с такой охотой, как появление нового жильца в давно опостылевшем городе.
- Здравствуйте, мистер Арджент. Я – Питер. Питер Хейл. Наша семья живёт в доме в самом сердце городского заповедника. Только я приехал с университета, как услышал про вас, решил поздравить с новосельем.
От Криса действительно несёт аконитом и порохом, а ещё дымом и чем-то травяным. Запах кожи совершенно особенный, сводит с ума. Крис трёт ладонью шею, будто ему неловко, хмурится растерянно, глядя то на пирог, то на улыбающееся лицо.
- Это… очень приятно. Питер. Кажется, до этого ко мне заходила только миссис Уэлш, и я побоялся есть её пирожные, потому что…
- Я понимаю, - теперь у Питера смеются даже глаза, он кивает. – Я бы тоже побоялся.
Крис в узких джинсах и свободной футболке, волосы немного взъерошены, как будто он только что спал, хотя на часах уже три после полудня. Питер находит это милым и хочет рассмеяться. Перед ним стоит угроза. Угроза, выглядящая на сорок с чем-то, а значит, в два раза старше. Минимум. И он. Считает. Это. Милым. Адекватность? Нет, не слышал.
- Не подумайте, что я навязываюсь, - “потому что именно это я и делаю”, - но вы не пригласите меня на чашку чая?
- Ты знаешь, у меня… неубрано тут, - Крис морщится, словно это причиняет ему физический дискомфорт. – Некоторые коробки с въезда так и не распаковал.
- Но одна табуретка, кружка, ложка и блюдце у вас ведь найдутся? – Питер по-прежнему не напирает. Пока что именно просит, исключительно словами, контролируя тело, не подаваясь вперёд и не сверкая глазами. – Мне много не надо, мистер Арджент.
- Крис. Ради всего святого, Питер, просто Крис. Мистер Арджент – мой отец, и я рад, что мы с ним нынче по разным городам, - тот массирует себе виски, будто упоминание семьи вызывает головную боль, и, кажется, с неохотой, но всё же отступает, позволяя зайти внутрь.
Для холостяка в доме слишком прибрано, но кольца на пальце у Криса нет. Так же, как и ничего удивительного в порядке: у охотников всё чётко и по полочкам. К тому же, Крис часто переезжает, что следует из его стандартной отговорки “буквально на пару месяцев”. Поэтому на стенах нет картин, призванных украшать помещение, а по каждой поверхности не расставлены фотографии с семьёй и друзьями. Разительное отличие от переполненного подобными мелочами волчьего дома. От этого кажется, что здесь больше пространства, и Питер позволяет себе втянуть носом воздух от счастья, наслаждаясь этой свободой, возможностью раскинуть руки в стороны и при этом не заехать кому-нибудь из многочисленных родственников в лицо. Всегда ведь кто-нибудь подвернётся под руку или будет проходить мимо.
Признаться честно, он совсем не так себе всё представлял по мере взросления. Реальность оказалась жестокой штукой, как о ней и говорили, растоптав его счастливые мечты. В семье ходила поговорка: “Если ты ни разу не думал о том, чтобы выгнать всех из дома и хотя бы пять минут посидеть в полной тишине и одиночестве, ты не Хейл”. Так оно, в общем-то, и есть. Питер до сих пор завидует любому, у кого в семье не больше четырёх человек. Не то чтобы он не подвержен атакам родственной любви, но с каждым разом эти позорные приступы случаются всё реже, уступая место мечтам о работе, где можно будет и есть, и спать. Приделать к личному кабинету ещё и личную спальню, и дело в шляпе. А про всех остальных при случае врать, что просто однофамильцы.
Охотник спокойно и скупо, без лишних движений, заваривает чай. Если у него где-то и есть коробки, то точно не на кухне, где уже стоят два стула и отличный стол. Стены усыпаны висячими шкафчиками, плита настолько чистая, что даже блестит. При взгляде на всё это великолепие даже не верится, что здесь кто-то живёт, причём аж с мая-месяца. Эту кухню можно фотографировать хоть сейчас и отправлять на обложку специального журнала. С которой, возможно, её и перенесли чудом в реальный мир до этого.
- Чем ты занимаешься, Крис? – сделав глоток зелёного чая с запахом трав, беспечно интересуется Питер. Это нормальный вопрос, никакой подоплёки, что вы.
- Поставками оружия для правоохранительных органов, - судя по тону, этот вопрос охотник слышит далеко не в первый раз, а потому ответ заучен наизусть.
Никаких двусмысленностей. Вполне легальная деятельность. Только вот Питер чувствует запах аконита, идущий откуда-то сверху, вероятно, из спальни, где под кроватью находится непримечательная чёрная сумка с необходимым инвентарём. В возрасте Криса даже ответ “охота” в качестве обозначения хобби будет звучать безобиднее некуда. Кто не любит время от времени подстрелить пару белок или зайцев, м? Настоящее мужское дело.
- А у тебя какие планы на будущее? – Крис вытаскивает из подставки нож, чтобы поделить пирог на части, и Питер обмирает от страха и какого-то странного предвкушения. Словно охотник уже обо всём догадался по паре фраз, по манере поведения, по не вовремя проскользнувшему блеску в глазах и сейчас вместо выпечки покромсает на части его. Даже не извинившись. Да и с какого чёрта? Маленький глупый волчонок сам попался в капкан, а потом ещё и прихромал к логову убийцы, надеясь, что тот снимет зубастую ловушку, вместо того чтобы покончить с его страданиями и пустить пулю в лоб. В этот момент на фоне бы играла драматическая классическая музыка. Например, знаменитый “Реквием” Моцарта.
Lacrimosa dies illa
Qua resurget ex favilla
Judicandus lupus reus.*
Qua resurget ex favilla
Judicandus lupus reus.*
Всплеск эмоций вкупе с общим напряжением щекочет нервы. Питер облизывается, жалея, что не может словить эти ощущения в банку с дырками, словно жучка, спрятать, а потом любоваться в одиночестве в особые моменты.
Он вспоминает, что ему задали вопрос, и отвечает, следя за тем, как легко нож входит в пирог, как солнечные лучи играют на остром предмете, проникая через окно в кухне.
- О, я пока ещё студент. У моей семьи есть парочка-другая корпораций в крупных городах. Вот закончу обучение и уеду отсюда, устроюсь там.
- А ты амбициозен, да? – Крис ухмыляется, чуть прищурившись, и Питеру чудится в его голосе одобрение.
- Это ведь не порок, - он пожимает плечами, ласково улыбаясь. – Большинство человеческих инстинктов продиктовано эгоизмом. Заниматься сексом, чтобы продолжить собственный род. Спасти свою жизнь. Хотеть большего, чтобы найти удобное место под солнцем – это эгоистично, я не спорю, но, по-моему, довольно разумно.
- Что ж, удачи тебе в этом, - хмыкает охотник и тянется к заднему карману джинсов. Затем чертыхается и почти отдёргивает руку. Питер мог бы закидать его предположениями. Мгновенно вспыхнувшими выводами и теориями в голове. Но он держит язык за зубами, не собираясь щеголять во всей красе в первый же день. На дворе июль, а мужчина пока не выглядит как готовый сорваться в любой момент. Значит, удовольствие можно растянуть. Насладиться возможностью блеснуть умом и пообщаться с человеком, который не зациклен на семье, карьере и девочках. Поскольку это, кажется, всё, что интересует его сверстников в университете.
Питер дожидается, пока чай окончательно остынет, допивает и вежливо интересуется:
- Ты не сильно занят, Крис? Можно я буду иногда заглядывать к тебе?
А затем улыбается мягко, с оттенком извинения, потупив взгляд:
- У меня две племянницы и один племянник, друзья со школы по отпускам или разъехались в другие города. Мне скучно, и у меня нет ни одного повода сбежать от малолетней оравы. Это мои последние каникулы, Крис, потом только отпуска во взрослой жизни, может, даже самооплачиваемые. Спаси меня на это лето, пожалуйста.
Питера не особо беспокоит, что в один момент в голове что-то щёлкает, и он странным образом переключается с мягкого рассказа о своей печальной участи на давление на жалость. Приюти меня. Открой дверь своего дома. Выдай комплект собственных ключей и сделай мне запасной. Протяни руку помощи изнывающему от переизбытка живых существ на один квадратный сантиметр, тебе же несложно, с таким-то огромным домом.
Вежливость? К чёрту её. Ему нужно время. Ему, словно вампиру из древних легенд, нужно многоразовое разрешение на пересечение порога. Ему нужно пробраться под кожу и поселиться там. Зачем? Он подумает об этом позже. Он не избалован, попробуй избаловаться в огромной стае, но он взрослеет и всё больше убеждается в том, что никто не может запретить ему исполнить парочку своих желаний. Ведь метафорически вскрыть грудную клетку и изучить отчаянно бьющийся комок плоти – не преступление? Он потом закроет всё обратно, спрячет и сделает так, чтобы никто больше не смог это увидеть. Слишком амбициозен и самоуверен? Может быть. Но это ведь не порок, верно?
- Я могу вскоре уехать, - задумчиво тянет Крис. – Но… почему бы и нет?
Питер улыбается и с лёгкой подколкой спрашивает: “Пирог-то хоть понравился?”
Не впускай зверя в дверь,
Обещаньям не верь,
Он - не столько покой,
Сколько власть над тобой.**
Обещаньям не верь,
Он - не столько покой,
Сколько власть над тобой.**
До полнолуния ещё три дня, и Питер придумывает самые нелепые причины, чтобы покинуть волчий дом. Не может быть: он нашёл старую коллекцию бейсбольных карточек! Теперь они на вес золота, но продавать пока рано, сначала можно просто похвастаться Крису.
На досуге в библиотеке он берёт несколько книг и изучает их на холме с большим камнем, откуда открывается шикарный вид на маленький городок. Камень холодный, холм пустой и тихий, а книги – невероятно скучные, но мама всегда любила повторять, что неизвестно, какие знания пригодятся тебе в жизни. Поэтому Питер читает и то, и это, старается запомнить, чтобы потом нашлись темы для обсуждения с Крисом. А какое оружие больше всего расходится? Да брось, я – не СМИ, это простая статистика, ты наверняка ведёшь какой-то учёт. Ну, да, зависит от специфики правоохранительных органов. Но ты всё равно не отделывайся общими фразами, я же не ради поддержания беседы спрашиваю, мне действительно интересно. Я изучал статьи, и хотя тут тебе, конечно, не библиотека Конгресса, но тоже вроде ничего.
Питер ведёт себя осторожно, отмечая только те запахи, которые ударили бы в нос и сшибли с ног даже обычного человека. Пользуется отстранёнными описаниями свежести природы и восхищается практически по-книжному, хотя с его нюхом сам Бог велел работать кем-нибудь вроде парфюмера. Но, несмотря на все пререкания с сестрой, Питер понимает, что поставит под угрозу не только себя, но и всю остальную семью. И, насколько бы детвора ни раздражала его временами, он не хочет однажды прийти на их могилы. Ненормально это – когда дядя живёт дольше племянников.
Подобные мысли, впрочем, проскальзывают редко. Благоразумие вылетает, как пробка из бутылки, почти всякий раз, когда Питер снова натыкается на Криса. Запах аконита, пороха и дыма дурманит голову вместе со страхом, адреналином, который бежит по венам жидким огнём. Это своеобразный наркотик, алкоголь Питера, которому не грозит захмелеть от человеческих напитков типа виски или пива. Это куда лучше, с ноткой опасности, но без побочных эффектов, хотя крышу сносит на раз-два. И это Питер не позволяет себе даже намекнуть на возможность близости. Разумеется, провоцирует. Касается едва-едва, кидает взгляды вроде бы двусмысленные. Но сдерживается от того, чтобы выдохнуть в ухо или прижиматься дольше, чем положено. Не заводит странные разговоры и выспросить о семье пытается только у интернета или базы данных полиции, но не у самого охотника. Ему хочется проверить границы, слегка подтолкнуть, переступить. И останавливает Питера лишь то, что одним неосторожным, нетерпеливым жестом он может разрушить всё, чего добивался уже несколько дней. Подобия доверия. Крис вежлив и редко улыбается, но по-прежнему закрыт. Опасается, присматривается. Щурится, стараясь в чертах лица разглядеть истинные намерения. При этом в уголках глаз у него появляются морщины, к которым невыносимо хочется прикоснуться. Говорят, терпение вознаграждается, и Питер терпит, хотя это кажется ему невыносимой мукой.
В университете экспериментировать с собственной привлекательностью и ориентацией было намного легче. Природа не обделила его ни красотой, ни умом, он позволял себе сиять, получая хорошие отметки и периодически участвуя не столько в спортивных матчах, сколько в дружеских состязаниях между командами, образованными из студентов самого университета. Они проводились нечасто, но заряжали духом соперничества ничуть не меньшим, чем на любой другой игре. Там у Питера открывался целый ряд возможностей показать себя с выгодных ракурсов и сторон. Молодой обворожительный парень, способный красиво обвести вокруг пальца, изящно изогнуться… Ловкость и сила рук, сжимающих мяч, крепкие ноги, способные оттолкнуться от пола с такой силой, словно к кроссовкам приделаны невидимые пружины. Кто бы не клюнул?
Иногда хватало только улыбнуться, и развлечение на ночь уже обеспечивало себя само. Да, Питер был горд и несколько высокомерен, но в целях эксперимента позволил себе отпустить контроль над ситуацией и несколько раз оказаться снизу. Будь у него возможность, он, почувствовавший себя ненасытным и властным над чужими гормонами, устроил бы настоящую оргию с собой в главной роли, но потом тревожными колоколами зазвонила сессия, а затем, наконец, для него, совершеннолетнего, взрослого, распахнулись двери всех баров в родном городке. Тоже неплохо, если хорошенько подумать.
Но Крис не поведётся на соблазняющие улыбки с медленным облизыванием губ, Питеру даже не надо экспериментировать, чтобы понять это. И хотя он чувствует сгусток эмоций от Криса, этот клубок настолько тесно переплетён, что он не может не то что понять, чего там больше, а хотя бы что там есть в принципе. Желание? Запреты, связанные с какими-то личными переживаниями из прошлого? Сомнения? Подозрения?
Питеру нравится, что Крис позволяет запутать себя, сбить со следа, смеясь, шутя, перемешивая теории, словно стаканчики с шариками на улице в качестве фокуса на внимание. Он любуется этим лёгким оттенком замешательства, тут же сменяющимся недовольством и недоумением. Успешно ли он строит из себя загадку? Судя по тому, что Крис до сих пор ни разу не прогнал его прямо с порога – да. Внутренний голос, разумный и осторожный, предлагает остановиться, пока не поздно. Для кого? Загадочность подозрительна, и Питер мог бы нацепить другую маску, но играть простодушного дурачка ему не по душе. Человек, который наверняка не раз испытал предательство, а возможно, по неосторожности, неопытности и глупости однажды ещё и потерявший кого-то, не доверился бы даже ребёнку, в первые пару минут найти в его защите лазейку всё равно не получится. И Питер подбирается с разных углов, стараясь, чтобы сухие ветки под ногами не предали его нечаянным хрустом. Так странно чувствовать себя одновременно и хищником, и добычей. Это будоражит и немного сводит с ума. Но Питер не жалуется. Ему нравится. Он купается в этой противоречивости, принимает каждую дозу, постепенно начиная вырабатывать иммунитет.
До полнолуния день, и Талия уже вся на нервах, как будто в первый раз и как будто в этот день ей надлежит провести чертовски сложный ритуал, прежде чем выдать младшего брата замуж за ненадёжного охотника, который, скотина проклятая, не соизволил свалить из города до приезда любопытного безбашенного родственника. Хотя, конечно, нервничает она по другим поводам, но это не мешает ей дёргать Питера. Побудь с ними, побудь с ними, Лора уже почти взрослая, подростковый период, мало ли, что натворит. Питер хочет спросить: “А где будешь ты, их собственная мать и альфа всей стаи?” – но не спрашивает. Это удар по больному, потому что её муж… Конечно, с ним раньше было чуть лучше. Хотя две хмурых рожи на один дом Питер не выдержал бы. Дерек ведь не в Талию весь такой недовольный и ворчливый, как старый дед. А ещё у Хейлов словно по мужской линии передавалась нелюбовь к Питеру. В этом плане, правда, ещё отличилась Кора, которая всегда начинала орать, едва он не то что прикасался к ней, а просто собирался пожелать спокойной ночи самым ласковым голосом, который только способен выдать. Дети. Он никогда не любил детей. И не любил вспоминать то время, когда сам находился в этом нежном возрасте.
- У тебя никогда не будет девушки, - раздражённый и порядком уставший от наставлений сестры, Питер тоже не особо любезен в полнолуние. И если он может удержать себя от физического воздействия, то не пустить шпильку – выше его сил. Дерек рычит, мгновенно выпуская когти и сверкая жёлтыми глазами. Питер усмехается и позволяет ему проехаться когтями по своей щеке. Раны неглубокие и быстро заживают.
- Чтоб какая-нибудь мелюзга, когда тебе надо будет определиться с направлением на жизненном пути, тоже отнимала у тебя время и силы, - совершенно искренне желает Питер следом, корча рожи, чтобы проверить, действительно ли всё затянулось.
- Ты вроде как должен помогать нам, а не наоборот, - Лора, за которую так волновалась сестра, совершенно спокойно сидит в комнате, только изредка предпринимая попытки остановить вспыльчивого братца. Она фырчит и оттачивает на нём мастерство сарказма. Словесную когтеточку из дяди сделала. Просто потрясающе.
- Я вроде как должен иметь право на личную жизнь, но за все эти годы сия несбыточная мечта так и осталась всего лишь словами, - пожимает плечами Питер. Что? “Она уже почти взрослая”, и он не должен играть с ней в поддавки, когда речь заходит о сарказме, верно? Пора, наконец, научить эту зазнавшуюся ребятню, что ты не всегда выигрываешь у взрослых. А даже если и выигрываешь, то только потому, что к тебе проявили снисходительность. Что в большинстве случаев крайне унизительно. Полезный урок на будущее.
- Ты ведь уже испытываешь это на себе, верно? Если меня нет рядом, а мама занята, именно тебе поручают приглядывать за Дереком и Корой. Вешают на тебя ответственность, как рюкзак на плечи при сборах в школу. И как, нравится? Желание помогать так и хлещет через край, угадал?
Лора передёргивает плечами. Он бы тоже так сделал, если бы нечего было ответить. Вот как язвить - тут все мастера, куда ни плюнь, а как поставишь их на своё место, так аргументы сразу кончаются, а острый и длинный язык укорачивается в несколько раз безо всяких ножниц. Забавная шутка с переменой мест слагаемых, где сумма почему-то всегда иная.
Как ни странно, срывается в итоге именно сама Талия, и Питер чувствует это ещё до того, как по всему заповеднику разносится душераздирающий вой, пускающий мурашки даже по спине тех, кто знает, в чём дело. Он срывается с места, веля Лоре следить за мелкими, и уносится в лес. Против альфы у него нет никаких шансов, но муж сестры удачно скончался к этому моменту, чтобы теперь не оказать никакой помощи, а больше никто не рискнёт. Хуже всего то, что Питер понимает: Крис наверняка где-то рядом, и если он поймёт, если узнает… всему конец. Хорошо, если пулю получит кто-то один из них, и лучше это будет Питер, несмотря на то, как пафосно он распинался об эгоистичной природе человеческих инстинктов. Потому что никто не заменит мелюзге, уже когда-то потерявшей отца, ещё и мать. Из Питера паршивый родитель, и это не повод для самобичевания, но в данном случае довольно важный момент.
Питер издаёт настолько сильный и устрашающий рык, насколько способен сейчас, когда полнолуние вошло в силу, и внутренний зверь просится на свободу. Он надеется привлечь внимание Талии, чтобы она посчитала его если не за угрозу, то хотя бы за мелкое временное развлечение. А что дальше? Дальше он придумает. Для начала надо не дать ей выбраться в город, где всё примет совсем серьёзный оборот.
Талия напрыгивает на него откуда-то из-за деревьев совершенно неожиданно, прижимает к земле, рычит. Она полностью превратилась в волка, и теперь, если бы не когти и клыки, если бы не выделяющийся блеск в глазах, Питер казался бы обычной жертвой. Лапы сильно давят на грудь, вминают в землю, и ему тяжело дышать, но он снова пытается рычать, а потом заглянуть в красные глаза.
- Талия, твои дети. Что будет с твоими детьми, если ты сейчас сдашься? Твой якорь, помнишь, как в детстве, когда мама ещё была жива? Когда папа ещё был жив. Они говорили цепляться за то, что тебе дорого. Давай же, сестрица…
Альфа принюхивается к нему и впивается зубами в плечо. Питер воет сквозь стиснутые зубы. Ну круто. Теперь он – дважды оборотень. Кому скажи, не поверят. Мало того, что родился таким, так ещё и альфа в полнолуние покусала. А может, теперь он, наоборот, человек? Вот будет весело заявиться с этим к Крису. Прикинь, охотник, если того, кто родился оборотнем, укусит альфа, он станет обычным человеком. Как тебе такой фокус? Покруче пластиковых стаканчиков из-под воды на потёртом столе, а?
- У нас достаточно народу в стае, тебе необязательно ещё кого-то обращать, - недовольно шипит Питер. Конечно, след затянется, и на коже не останется и следа. Но, поскольку это от альфы, заживать будет дольше. Что ж, пожалуй, следовало довести её раньше и позволить ей дать себе пощёчину. Накричать. Он склонен считать, что это куда гуманнее.
- Лора. Дерек. Кора. Они ждут тебя дома, а у нас в городе гостит охотник. Хочешь, чтобы мне пришлось потом сделать из тебя коврик к камину как единственное оставшееся воспоминание?
Талии не нравится его мрачный юмор, и она полосует когтями его грудь. Кожу жжёт так, словно к ней раскалённую кочергу с меткой приложили. Сестра смотрит с чем-то сродни насмешке и интересу: ну, попробуй убедить меня ещё и получить снова.
- Талия, - зовёт Питер на разные лады, снова пытаясь воззвать к её разуму и перекричать снова выпущенный к небесам вой. – Талия, вернись. Или твоим детям, твоей стае придётся переезжать. Начинать новую жизнь. Бросить друзей. Бросить наш дом. Возьми себя в руки, пока сюда не сбежалось всё бикон-хиллзское общество с вилами и факелами.
Он морщится, поднимается и укрывает сестру своей неразодранной курткой, когда вместо волка посреди заповедника появляется женщина. Её трясёт, и он понимает, что это не от холода, но куртка – это такая хитрая уловка, подобие поддержки, обман логики.
Волк Питера теперь тоже хочет на ком-нибудь сорваться, покусать, оцарапать, взвыть. Ему и так приходилось сдерживать себя в студенческие дни. Не вырываться же на территорию университета, устраивая настоящий хаос. Но он снова терпит и подавляет.
- Наверное, я должна извиниться перед тобой, - начинает Талия, когда они останавливаются у крыльца, и все уши стаи обращены именно в их сторону. – Но мне что-то не хочется.
- Теперь я знаю, в кого твои дети такие вредные, - Питер закатывает глаза.
В доме она помогает ему перевязать раны, чтобы он не испачкал кровью одежду. Питеру не спится, как и любому оборотню в такую ночь, и он следит за полной луной, пока та не тает, уступая место первым солнечным лучам.
Под жалостливые, плавные всхлипы скрипки с фоновым завыванием хора Питер смотрит поверх дула ружья, которое наставил на него Крис.
- Я видел тебя в лесу ночью, - слова звучат обвиняюще, с толикой обиды, и всё это походит на какую-то дешёвую малобюджетную драму. И в то время как первый актёр старается вытянуть роль, второй задаётся вопросом: “Что я вообще здесь забыл?” От этого хочется поморщиться. – Очень невежливо с твоей стороны было утаивать от меня информацию, Питер. Ты-то ведь с первого момента знал, кто я, не так ли?
- Я – пацифист и твёрдо верю в непоколебимую человеческую натуру, - с пафосом отличника, который заучил красивую фразу из шедевра прошлых веков, отвечает он, явно переигрывая. Если уж участвуешь в спектакле, то доведи его до абсурда, иначе зрители умрут со скуки. Смотреть, правда, некому, но театр одного актёра ведь никто не отменял.
Крис не выдерживает и морщится первым:
- Перестань, это не смешно.
- А я и не смеюсь, - Питер пожимает плечами. Он расслаблен, даже не поднимает руки вверх, хотя для полноты картины этого немного не хватает. – Я слышал. Ты стоял за деревьями совсем недалеко от нас. Но если ты не убил нас тогда, то почему наставляешь на меня ружьё сейчас? За это утро я разве успел кого-то убить? Или теперь стука в дверь перед входом в дом недостаточно?
- У тебя синие глаза, - цедит сквозь зубы Крис, но ружьё всё-таки опускает. Медленно и неуверенно.
- Нет, они вообще-то серые, гений. Или зелёные. Зависит от освещения, впрочем, - позволяет себе снова паясничать Питер.
- Я знаю, что значит синий цвет радужки у оборотня. Кого ты убил?
- О, не-не-не, мистер большой и страшный не-серый охотник, на сеанс откровений я с тобой не договаривался, давай как-нибудь в другой раз, - он морщится. Не хватало только сесть на кухне, распить впустую прекрасный виски и начать делиться печальными историями из жизни, под конец пустив скупую мужскую слезу и обнявшись, похлопав друг друга по спине, словно это какой-то дурацкий сеанс групповой терапии.
- Ты хотя бы сожалеешь?
- Мы закончим этот разговор, если я скажу “да”?
Это действительно вышло случайно. И больше всего на свете после того случая Питер хотел забыть произошедшее как страшный сон. Как дети со временем, вырастая, забывают и перестают верить в монстров под кроватью. Да, он осёкся. Ошибся. Оступился. Позволил своим животным инстинктам взять над собой верх. И было бы слишком напыщенно, наигранно и нелепо сказать, что не проходило ни дня без мысли об этом. Но так или иначе ему напоминали о случившемся. И потрясающая возможность по-настоящему стереть это из памяти каждый раз огибала Питера по длинной дуге. Тогда ещё отец находился в относительно добром здравии и припечатал, что он не имеет права забывать. Это ошибка, но на ошибках учатся. Если он забудет, он повторит её снова. Так уж они устроены. Такова та часть натуры, которая принадлежит человеческой стороне.
- Я не намеревался становиться убийцей. Это я могу сказать тебе с абсолютной уверенностью, - нарушает затянувшееся молчание Питер.
- Полагаю, вы считаете нас не меньшими монстрами, чем мы – вас, - Крис присаживается на стул и не просто выпускает ружьё из рук, но ещё и отодвигает от себя. Словно теперь, когда главный секрет раскрыт, между ними не осталось недомолвок и какого-то щекотливого, нервного ожидания надвигающейся беды.
- Но у моей семьи есть Кодекс. И главное правило его гласит, что мы охотимся на тех, кто охотится на нас. Ты смог остановить её. Поэтому я не вмешался. Я не убиваю всякого оборотня, которого вижу на своём пути, не надо делать из меня злодея.
- Если ты здесь не по чьей-то наводке, то почему? – не то чтобы Питер не верит в сказанное. Всё-таки охотник действительно не накормил его аконитом. Просто странно было бы посчитать совпадением, что охотник на оборотней оказался в городке, где таковых целая семья тусуется.
- Потому что не могу перестать бежать от прошлого, - Крис дёргает плечом и поджимает губы. Прекрасно осознавая своё поведение, он не стремится измениться, и это злит его. – У меня тоже, знаешь ли, когда-то была семья.
Питер решает, что сейчас ему не хочется вдаваться в подробности этой наверняка очень грустной истории. Но вот воспользоваться глобальным потеплением атмосферы между ними (особенно по сравнению с предыдущими днями) точно не помешает.
Он поднимается со стула и преодолевает расстояние между ними, медленно протягивая руки, чтобы не вызвать у Криса желание рефлекторно отдёрнуться, отстраниться. Положив их на плечи, он чуть сжимает пальцы и протягивает, ухмыльнувшись:
- Я слышал, поцелуи истинной любви помогают ранам быстрее затягиваться. Не хочешь исцелить меня? Я покусан альфой, и, будь мы хоть трижды родственниками, это всё равно чертовски больно, можешь поверить мне на слово.
- Пикапер от бога, не иначе, - фырчит Крис, притягивает его к себе, обвивая руками талию, и целует. Питер закрывает глаза и позволяет себе, наконец, прижаться. Позволяет запаху, этой потрясающей и совершенно индивидуальной смеси, исходящей от Криса, ударить ему в самую голову, насытиться, переполниться им. Теперь можно. Теперь это чувствуется как нечто настолько правильное, что почти само собой разумеющееся.
Крис беззастенчиво облапывает его ягодицы через джинсы и ухмыляется, почувствовав в задних карманах далеко не просроченный билет на автобус или мелочь. Питер знает, что ему хочется спросить, но охотник не спрашивает и, кажется, даже не злится. Что ж, тем лучше для него.
Преодоление ступеней превращается в настоящую пытку, Крис прижимает его к перилам и целует жадно, страстно, чуть ли не заставляя перегнуться через них. Питер запускает пальцы в волосы на затылке, негромко рычит, прогибается. И думает, что ожидание, чёрт побери, того стоило. Чем дольше они оттягивали, каждая минута этой муки невозможности преодоления собственных понаставленных границ, тем ярче всё ощущается сейчас. Тем горячее становится кожа, а в глазах мутнеет, и хочется ещё, больше, пока не будешь заполнен до краёв, пока не взорвёшься от передозировки.
Оказавшись на кровати, Питер издаёт вздох облегчения и сразу же принимается лихорадочно избавляться от одежды: как от своей, так и от чужой. Крис мешает ему раздевать себя, постоянно прикасаясь губами, прослеживая пальцами бинт, обмотанный вокруг груди и идущий через прокушенное плечо. Он немного пропитан кровью и отдаёт железом. На мгновение Питер даже может поклясться, что Криса это заводит. Чёртов фетишист приходит в восторг от представленной картины, и он не знает, что мешает охотнику содрать всю эту мишуру и начать водить по ранам языком.
Питер выуживает из карманов небольшой тюбик смазки и шуршащую упаковку с презервативом, прежде чем всё улетает на пол за ненадобностью. Он раздвигает ноги, не видя никакого смысла в ложном смущении, и облизывается в предвкушении.
Это его первый раз со взрослым человеком, и разница прекрасно чувствуется. Крис действует напористо, но не подавляя. Он нетерпелив и жаден до ласки и прикосновений, но при этом от него исходит сила, а не сбивающее весь настрой желание потакать своим гормонам. Крис действует умело и при этом прислушивается к интуиции, которая подсказывает ему чувствительные точки Питера. Шокирующе приятное разнообразие по сравнению с тем, что Питер испытывал раньше.
Он прогибается и провоцирует, но Крис продолжает растягивать его до тех пор, пока с его губ в тишине комнаты не срывается хриплое, почти отчаянное:
- Пожалуйста, чёрт тебя дери…
Питер отдаётся на волю сильных рук, стонет от того, как мозолистые пальцы впиваются в его кожу, оставляя отметины. Это не похоже на исцеление, и боль не отступает, а берёт на себя роль приятного дополнения, красочным бонусом вплетаясь в палитру остальных ощущений, но Питер и не жалуется. Он вскрикивает и цепляется за руки Криса, требуя ещё, сильнее. Банально, но невыносимо искренне. Стискивает его мышцами, ласкает себя, теряя голову от удовольствия. Это слишком ненормально, чтобы быть правдой. Но это происходит именно сейчас.
Питер кончает раньше, доведённый до предела, не сдержавшись, царапает Криса выпущенными волчьими когтями. Тот шипит и следует за ним, затем выскальзывая и устраиваясь рядом. Запах секса и пота наполняет комнату, и, когда посторгазменная нега сходит, Питер расталкивает Криса и тянет в душ. Тот бережно вытирает его после и накладывает новые бинты, коих у самого в наличии немало.
- Ты ведь не против, если я останусь у тебя на ночь? – Питер улыбается так, будто это действительно вопрос. Крис не подыгрывает, но, ухмыльнувшись, желает спокойной ночи, прежде чем повернуться на другой бок.
Утром Питер просыпается в полном одиночестве. Во всём доме не слышно ни единого звука, намекающего на присутствие другого живого существа. Неприятное чувство появляется в груди и постепенно разрастается, но Питер не поддаётся, мотает головой и спускается вниз. Может, Крис вышел за продуктами. Может, он пошёл покупать цветы и кольцо, а также репетировать речь в стиле “Давай путешествовать по миру вместе”.
Но вечером приезжают грузчики, и Питер понимает, что под кроватью на утро больше не пахло аконитом и оружейной смазкой. Что в шкафу, откуда он хотел позаимствовать какую-нибудь новую одежду, оказалось пусто, и это как-то странно для человека, который остановился на несколько месяцев. Что в ванной не нашлось аптечки, бритвы, зубной щётки и пасты. Реальность безжалостно бьёт под дых: Крис уехал. Сбежал, как последний трус, словно отношения с Питером – да какие там отношения, одна-единственная совместная ночь – могли навредить ему. Могли изменить его необратимо, сделав хоть немного счастливее, заставив позабыть о собственных потерях. Они могли бы помочь в этом друг другу.
- Вы – мистер Арджент? – вежливо интересуется мужчина в форме и поправляет кепку, уже готовый протянуть бланк на подпись.
- Нет, - разочаровывает его Питер. – Зашёл в гости. Не знал, что он уезжает.
Он возвращается в волчий дом, и Талия, словно ещё не отошедшая, бросается на него прямо с порога:
- Где ты был? Мы так волновались! Полнолуние прошло, охотник под боком, а ты…
Тут она втягивает носом воздух и ахает, ошарашенная, едва не закрывает рот руками.
- Ты… ты был с ним. Ты провёл с ним ночь. Несмотря на то, что он… Ещё скажи мне, что в лесу ты защищал его! Я ведь почувствовала его, но… Что на тебя нашло?!
После этого сестра, наконец, замечает его понурый вид и смягчается, спрашивает как-то даже осторожно:
- Что случилось, Питер? Он… он что-то сделал? Ты ранен? Он угрожал тебе?
- Он уехал, Талия. Он уехал из города, - бесцветным голосом поясняет Питер. – Почему ты не радуешься? Разве ты не этого хотела? Теперь твоим детям ничего не угрожает. Я прогнал большого и злого охотника. Я обезопасил нашу семью. Я хоть раз сделал что-то полезное. Сегодня можно устроить большой праздник.
Он проходит в дом, оставляя сестру позади. Чувство, будто его предали, разъедает Питера на части, и больше всего его злит то, что для этого чувства у него нет никаких причин.
Звёздочки*И полон будет слёз тот день,
Когда, из праха возродясь,
Виновный волк отправится на суд (лат.)
Вольный перевод и небольшая переделка слов для “Реквиема” Моцарта.
**Fort Royal – Не впускай зверя в дверь
@темы: TW
-
-
23.10.2014 в 01:25я потом вСё скажу, сейчас только ЭТО ПРЕКРАСНО, КАК ТЫСЯЧА ЗАКАТОВ!!!
-
-
23.10.2014 в 03:15-
-
23.10.2014 в 18:57Да, именно такого ощущения я и хотела! Спасибо, то, что порнодоктор прописал!
А вообще твой фик у меня как-то совпал с реалом и ощущения наложились: блин! Как я понимаю Питера в этой большой семье, где он чувствует себя лишним на этом празднике матриархата!!)))
“Мой плохо контролирующий себя племянник, надувшись на то, что я не стал смотреть с ним “Черепашек ниндзя”, сожрал мой доклад”
Господи, это прекрасно! Ржала, как ненормальная)))
Эти совершенно чудесные и невыносимые отношения Питера с сестрой-альфой, когда и убить нельзя, и «боже, дай силы выжить посреди этой смертной любви»
Пирог собственного приготовления – это просто мимими!
И ты, конечно, дети не могут пропустить такое СОБЫТИЕ!
От Криса действительно несёт аконитом и порохом, а ещё дымом и чем-то травяным. Запах кожи совершенно особенный, сводит с ума.
Ом-ном-ном, как я люблю такие детали! Вот такие вот «ощущательные»!
Мне много не надо, мистер Арджент.
Питер – Чеширсикй кот! Конечно, котику много не надо, котику надо ВСЁ! И залезть своими лапами в постель)))
Знаешь, пока читала, представляла Криса таким, какой он в последних сезонах сериала (а не смотрю уже, но фото видела), а Питера – как юного Йена Бохена, такми, какой он в «Юности Геракла», с безбашенной улыбкой, стройный, длиннойногий и лопоухий…прелесть-прелесть! (мне совершенно не понравился актёр, который в сериале играл молодого дядю Питера. Какой-то он…пластиковый, на мой вкус)
Питер позволяет себе втянуть носом воздух от счастья, наслаждаясь этой свободой, возможностью раскинуть руки в стороны и при этом не заехать кому-нибудь из многочисленных родственников в лицо.
Какой прекрасное описание! Так и представляется, насколько Питеру душевно «тесно» в кругу семьи…
Охотник спокойно и скупо, без лишних движений, заваривает чай.
Одна эта фраза говорит о Крисе-охотнике больше, чем целая книга!)))
Маленький глупый волчонок сам попался в капкан, а потом ещё и прихромал к логову убийцы, надеясь, что тот снимет зубастую ловушку, вместо того чтобы покончить с его страданиями и пустить пулю в лоб. В этот момент на фоне бы играла драматическая классическая музыка. Например, знаменитый “Реквием” Моцарта.
И я очень люблю Моцарта. Да, здесь такое музыкальное сопровождения вполне к месту, чаепитие между Охотниковм и Добычей – такая драма!)))
Спаси меня на это лето, пожалуйста.
Эта фраза! Просто убило!!!
Запах аконита, пороха и дыма дурманит голову вместе со страхом, адреналином, который бежит по венам жидким огнём.
ОЧень переживательная эта его сцена с сестрой.
Вообще, мне очень нравится, КАК ты пишешь Питера – вроде бы эгоистичный,но в трудные для семьи моменты, именно он опора, он знает, что должен делать и не сомнвается…
Интересная идея с укусом альфы. «Дважды оборотень» - это очень любопытно!
И их отношения с сестрой…
Знаешь, у меня хэдканон полностью совпадает с тем, что ты здесь пишешь: и про Питера и про Криса, и даже про Талию
- Я не намеревался становиться убийцей. Это я могу сказать тебе с абсолютной уверенностью, - нарушает затянувшееся молчание Питер.
Прекрасная фраза. И то, как Питер переживает. Знаешь, в сериале ээта темя, с убийствами, она откровенно лажовая. Здесь – более честная, что ли: он не имеет права забывать. Это ошибка, но на ошибках учатся. Если он забудет, он повторит её снова.
И вообще, «перевёрнутая» такая получается история, по сравнению с сериалом, когда одинокой охотник и семья оборотней.
И их постельная» сцена,: мне нравится, что Крис такой жадный, но и на удивление терпеливый, вон, он как долго готовил Питера, хотя знал, что он оборотень, и может вынести больше, чем человек. Мне нравится и бесстыдный исследователь – Питер.
Крис мешает ему раздевать себя, постоянно прикасаясь губами, прослеживая пальцами бинт, обмотанный вокруг груди и идущий через прокушенное плечо. Он немного пропитан кровью и отдаёт железом. На мгновение Питер даже может поклясться, что Криса это заводит. Чёртов фетишист приходит в восторг от представленной картины, и он не знает, что мешает охотнику содрать всю эту мишуру и начать водить по ранам языком.
Чёрт! Как меня-то это завело! Да, наверно, елси бы К;рис был чуть менее «человечным» ничто бы не помешало ему сделать Питеру не только хорошо, но и больно.
Крис ушёл… Конечно, это очень правильный конец, но знаешь, в глубине души розовые слоники этот пейринга требуют
он пошёл покупать цветы и кольцо, а также репетировать речь в стиле “Давай путешествовать по миру вместе”.
спасибо тебе за прекрасный рассказ и вместе с тем понимаю, что не могу насытится этим пейрингом!
-
-
23.10.2014 в 21:18Я рада, что попала чуть ли не с первых же строчек) На самом деле начать было большой проблемой. Целую неделю я просто вертела разные фразы в голове, пытаясь понять, какое сделать вступление. А когда начала писать, ещё успела пожалеть, что не начала просто PWP, но потом передумала) Это было увлекательнейшее занятие. Я не писала относительно давно (вообще и по ним тем более), и это освежило меня и напомнило о том, как это здорово: влезать в чужую шкуру. И тогда ты не подбираешь самые правильные слова, которые сказал бы он, ты просто так и говоришь. Так и думаешь. Аррр <3
Я Питера понять не могу, к счастью, но представить - да. И это адово. То есть, я живу с двумя ближайшими родственниками, и у меня с ними приятные отношения, но даже они иногда раздражают, и хочется остаться одной. И я просто увидела это: когда ты молод, амбициозен, хочешь хоть немного свободы, но вместо двух у тебя двенадцать, все в одном доме (большой, но далеко не особняк, надо заметить), и все друг про друга всё знают. Как ты кричал во сне, стонал в душе, снимая нормальное для твоего возраста напряжение, если ты сменил одеколон или зубную пасту. И частично, из-за запахов, эмоционально ты тоже постоянно открыт. При этом ты - единственный непокорный мужик в этом вот матриархате, да, и, как самый младший из взрослых, на тебе всегда эти обязанности по подхвату. Альфа отошла в магазин, и всё, ты - пленник. Ты за главного, но весёлого в этом ничего нет, потому что одна племянница снова норовит скатиться по лестницам и пробить собой пол на огромной скорости, а вторая хочет есть и может сообщить об этом только криком, а в довесок племянник, которому надо помочь с уроками. Серьёзно, у Питера ангельское терпение.
>Господи, это прекрасно! Ржала, как ненормальная)))
Бггг, я рада, что понравилось))
Насчёт пирога, кстати, мы обсуждали с другом, и, в принципе, я допускаю мысль, что Питер - хороший кулинар. Может, он вообще с детства готовился, надеясь, что вскоре будет жить отдельно и самостоятельно. Тогда ведь и готовить, и стирать, и рубашки гладить придётся самому. Но потом я представила этот кособокий кусок выпечки, "сделано с любовью", и Питера, который улыбается так широко, как будто в пору золотой лихорадки нашёл в ручье за заповедником несколько снесённых курой Рябой яиц, и... x))
А дети - это вообще зло. Если бы не Питер, Дерек, наверное, спалил бы свои
уже тогда весьма колоритныеброви ^^Я вот как раз с ощущательными деталями не очень, но ты дала мне подсказки, и я рада, что сделала всё правильно. Сама, даже после операций на нос, не очень хорошо улавливаю запахи, потому и в фиках эта фишка хромает((
>Питер – Чеширсикй кот! Конечно, котику много не надо, котику надо ВСЁ! И залезть своими лапами в постель)))
Всё - понятие относительное, и при взгляде с определённого ракурса в него входит не так много :33
Ну, мне нравится юноша, выбранный на роль молодого Питера, но их потом очень сложно соотнести. У меня всегда проблемы с этим, не могу понять, как такие тёмные волосы могут со временем высветлиться до такой степени. Понятно, юного близнеца Йену не сделаешь, но... Да и он такой молодой, как уже указывали при просмотре серий, во флэшбеках, где вскоре должен случиться пожар. Что с ним такого стало? Прилетела волшебная фея, взмахнула палочкой, и из ясноглазого мальчика он стал взрослым мужчиной? И почему он до сих пор в школе? Я думала, у них с Дереком разница лет в десять, если не больше. У меня тоже все эти цифры скачут, но это канон, в конце концов. Нельзя винить меня в путанице, если в шоу и сами не до конца разобрались. Так что представлять модого Йена - это чудесный вариант. ) Видела его по клипам mangobango2, он милаш *.*
А четвёртый сезон я так и не посмотрела)) Плохой я фанат)
>И я очень люблю Моцарта. Да, здесь такое музыкальное сопровождения вполне к месту, чаепитие между Охотниковм и Добычей – такая драма!)))
Меня в последнее время вообще тянет к классике, и мне нравится. Этот накал, этот хор, вроде и фоном, но усиливающий ощущения.
И, да, драма!) У меня такое ощущение, что даже если перебрать все банальные AU (колледж, университет, рабочее, учитель-ученик, начальник-подчинённый, два соперничающих менеджера успешных отделов компании), там всё равно найдётся место для драмы и шпилек друг другу x))
Мне кажется, из-за моего понимания Питера он выходит у меня немного противоречивым. Собачился, соабчился с сестрой, артачился, что он сам всё может, он уже такой самостоятельный молодчик, но, как возникли проблемы, он не махнул рукой, сказав: окей, если что, это просто будет её вина. Но, наверное, именно так поступают в семье. Видят недостатки, понимают их, раздражаются, но это никогда не становится поводом для того, чтобы бросить в беде. И сколько бы ты ни врал, что любишь за то, что она помогла тебе однажды с домашней работой и подарила железнодорожную систему на День Рожденья, это какая-то особая, безусловная любовь, которая не тонет под дрязгами и разногласиями.
А какой у тебя хэдканон относительно Питера, Стайлза и Талии?) На самом деле я о большинстве персонажей не думаю, иногда детали возникают просто на ходу, но они важные и нравятся мне.
Вообще, по секрету, возможно, конкретно для этого фика и ситуации... Мысли о невинной жертве Питера
>И вообще, «перевёрнутая» такая получается история, по сравнению с сериалом, когда одинокой охотник и семья оборотней.
Хм, да, не подумала об этом. Любопытно как)
О, я рада, что постельная сцена удалась. Я поволновалась, что там маловато Криса, я сосредоточилась больше на ощущениях Питера, и то ушла в дебри сравнений. Прям гора с плеч)
Меня вообще тема шрамов и ран заводит *о* И, думаю, дело не столько в человечности, сколько в незнании партнёра. Может, в "скидке". Как бы полнолуние для волков - всегда время тяжёлое, и, как бы он там секса ни хотел, его покусала альфа, не стоит усугублять положение.
Ну, Крис мог бы остаться на подольше. Мог бы потворствовать своей тяге. Но потом всё равно бы уехал, не забрав Питера с собой, мне кажется. У него ощущение, что это неправильно, даже если они выяснили относительно оружия и кодекса. Глупый охотник.
Спасибо за заявку *о* Не стесняйся делиться идеями, заказывать что-то ещё. Может, не road-story, но.
Кстати, о road-story. Пересматривала сериал, услышала там песню, которая показалась мне подходящей для этой AU или для Криса как персонажа-кочевника в принципе.
Тыц
-
-
25.10.2014 в 14:16я сейчас, действительно по уши в другом фэндоме (и реале, что уж там) и мне непросто "включиться" обратно)))
Но я продолжаю любить КриПи и мне безумно нравится то, как и КАКИМИ ты их воплощаешь...редко что-то настолько попадает в хэдканон!...и если мне что-то стукнет в голову, я обязательно стукну к тебе!
Насчёт жертвы Питера. Я думаю, что это могла быть просто любая случайная жертва, просто убивать он не хотел, не планировал... и вообще - инстнкты, они такие... Неприятная, нелепая история! Где, вроде бы, никто и не виноват, но для Питера уже случилось непоправимое.
А не смотрю я уже давно. И, наверно, образы Йена и ДжейАра уже перекрывают мне образы сериальных героев)))
А Крис струсил! и сбежал! )))
потому что мальчик-оборотень...ну, пусть даже молодой мужчина-оборотень - это совсем не то, что нужно Охотнику. Ну, он так думает
Ещё раз спасибо за прекрасную историю
-
-
25.10.2014 в 23:15Хорошо, буду ждать, как стукнет)
Ну, просто некоторые случайные жертвы можно попытаться для себя оправдать. Например, человек увидел волка, испугался и от страха не притворился мёртвым, а начал провоцировать. Или ещё что-нибудь. А тут прям совсем безнадёжный случай. Хотя не знаю. Всё это относительно.
>потому что мальчик-оборотень...ну, пусть даже молодой мужчина-оборотень - это совсем не то, что нужно Охотнику. Ну, он так думает
Именно так, да. Не то чтобы он волновался по поводу авторитета, но сама неправильность ситуации, особенно если оставить канонный эпизод с покончившим жизнь самоубийством из-за оборотней дядей Александром и что-нибудь такое про Вик и Эллисон прописать... >:3
А тебе спасибо за приятные слова =] Так здорово попадать в чужой хэдканон и приносить удовольствие)